Шэрон Болтон - Последняя жертва

— А ты в спешке никого не забыл? — удивилась я. — А как же Руби? Почему не пригласили ее?

— Она слишком измучена, не стоит ее подвергать такому испытанию.

— Она очень слаба, — сказала я, желая быть объективной по отношению к Руби.

— Она трижды писала ему. И попросила разрешить свидание.

— Ты шутишь?

— Мы нередко сталкиваемся с подобными вещами. — Мэт остановился, снял очки и потер глаза. — Беспринципный, но харизматичный заключенный неизбежно привлекателен для женщин. А на таких замечательных парней, как я, женщины даже не смотрят.

Он бросил взгляд на мое левое запястье. Но часов там не было! Неужели он пытается заигрывать? И тут я вспомнила о рыжеволосой амазонке, которую тем вечером видела в доме Мэта. «Меня зовут Рэчел. Я девушка Мэта».

Мне показалось, что я услышала рев нескольких машин. Мы продолжили свой путь.

— Ведь это Фейн навещал Альфреда? — уточнила я.

— Фейн. Роза Скотт его тоже опознала. И на липовом завещании Виолетты его отпечатки пальцев. Улики против него неопровержимые.

— Он предстанет перед судом?

Мэт сделал глубокий вдох.

— Лично я сомневаюсь, — ответил он.

— Почему?

Мы почти достигли ворот. Остановились, повернулись лицом друг к другу — нас разделяла благоухающая тропинка Уолтера.

— Думаю, его признают невменяемым, — пояснил он. — Будет назначена судебно-психиатрическая экспертиза, даже если сам Фейн не даст на нее согласия. Этот человек совершенно безумен.

— Ты говоришь, как будто ничуть не сомневаешься в этом.

— Я заглянул в его глаза, когда он клал на меня змею.

На секунду его налитые кровью глаза, глядящие на меня из-за стекол очков, поменяли цвет: серый превратился в цвет слежавшегося снега.

Я слышала, как захлопали дверцы автомобилей. Уолтер прибыл к церкви Святого Бирина.

— Когда ты уезжаешь? — спросил Мэт, который тоже слышал хлопанье дверей.

— Через месяц. — Нам уже пора было идти. Гроб с телом Уолтера вытащили из катафалка и понесли по тропинке к церкви.

— Ну вот, только мы стали привыкать друг к другу, — вздохнул Мэт.

— Я вернусь на Рождество, — пробормотала я, заметив, что на крошечных бутонах розовых кустов уже появилась тля. Уолтер-то знал, как с ней бороться! — Меня временно заменит другой врач. Я же не уволилась.

— М-да.

— Что?

— Ну, понятно, ветеринар из глухой провинции становится звездой телеэкрана. Трудно поверить, что она вернется.

Мы обменялись взглядами, потом я опять подняла левую руку и взглянула на запястье.

— У тебя на руке нет часов, — заметил Мэт. — Мы опаздываем уже на десять минут. Достанется же нам от преподобного Перси!

— Я к этому уже привыкла. — Я продолжала рассматривать свое запястье, как будто, если смотреть достаточно долго, часы волшебным образом появятся на моей руке. — У него свои цели: он хочет заманить меня в церковный хор.

— Он утверждает, что в последнее время вы часто встречаетесь.

Мы невольно приблизились друг к другу. Я чувствовала теплый запах шерстяного кителя Мэта, его кожи, волос.

— Как ты-то себя чувствуешь? — спросил он.

На этот вопрос я не находила ответа. За последние три недели я довольно часто наведывалась в церковь Святого Николая. После того как я побывала в старой церкви, мои помыслы стали чисты. Обрывки жутких воспоминаний о замкнутом пространстве, о Фейне, Альфреде, темной воде, отравленной плоти испарились, в моей голове появилось место для мыслей — о том, что надо оплакать маму, подумать о будущем. И когда мне становится страшно, когда меня преследуют тени и дыхание мое учащается, я сажусь за орган — действует безотказно, я успокаиваюсь.

Я уловила в воздухе знакомый аромат. Низко наклонившись, я провела рукой по ромашкам, которые росли вдоль тропинки Уолтера, выпрямилась и поднесла руку к лицу Мэта. Он поднял свою руку и прижал мою к своему лицу. Я чувствовала его дыхание на своих пальцах, губы на своей ладони. Колокола зазвонили по умершему.

Неужели я обрела веру, которую искала всю жизнь? Честно сказать, я не знала. Был ли то голос моей матери, голос, который я слышала той ночью, который направлял и успокаивал меня, когда я смотрела в глаза смерти? Или то была просто лучшая и более сильная моя половина? Я продолжаю размышлять над этим. Пока я с уверенностью могу сказать одно: настала ночь, когда я могла ступать по змеям. И они мне не навредили.

Шипящую Клару, меньшую змею из двух папуасских тайпанов, через несколько месяцев выпустили на поросшем травой склоне горы на ее родном острове. Разумеется, более шести миллионов телезрителей по всему земному шару смотрели репортаж Шона Норта и видели, как он отпирал замок ее клетки и осторожно выманивал змею наружу. Я тоже попала в кадр, я улыбалась, когда серебристая, с янтарно-желтыми переливами змея, выросшая почти до трех метров, оказалась на воле. Блеснув на солнце, ее тело исчезло в траве. Ее старшего собрата так и не нашли.