Дэвид Осборн - Открытый сезон

— Ты знаешь, ведь это в первый раз, когда я готовлю для тебя еду.

— Не дурачься.

— Но это правда.

Он не мог понять ее веселости, спокойствия. Он продолжал отчаянно недоумевать, что же заставило ее решиться готовить. О причине, понять которую он тоже был не в состоянии, спрашивать он боялся. Но почему-то чувствовал, что она предала их обоих. Он был возмущен ею и ему пришлось заставить себя заговорить:

— Чем ты хочешь, чтобы я тебе помог? — Он тщательно старался не смотреть вниз. Она стояла у плиты, и он знал, что весь пол кухни был разделен черной полосой цепи. Он не думал, что в состоянии вынести ее вид.

— Они уже закончили с тобой там, снаружи?

— Они сказали мне прийти сюда.

— Можешь открыть несколько банок. Вот. Она подвинула к нему несколько штук через стол. Сначала, вот эти две. Вот это — персики. Открывашка вон там.

Мартин посмотрел. Там на стене у двери висела открывашка. Он поднес банку к ней, пока Нэнси плеснула немного масла на большую сковородку и умеренно посыпала его перцем и какими-то травами, найденными ею.

Мартин сказал приглушенно:

— Они много пьют.

Нэнси не ответила. Она грела масло, поворачивая сковороду так, чтобы оно растекалось по всему пространству.

— Черт, когда, наконец, кто-нибудь сделает приличную сковородку! — Она сбросила в масло накрошенный чеснок.

— Может быть, это выход, — проговорил Мартин, напоить их до бессознательности.

— Где моя приправа?

Он передал ей открытую банку. В ней были ломтики рыбы, сушеные грибы и овощи. Она вытрясла содержимое на сковороду и размешала вилкой.

— Где другая?

Нервы Мартина не выдержали.

— Тебе обязательно надо вести себя так, будто это доставляет тебе удовольствие?

— Что именно?

— Приготовление еды.

— Я люблю готовить.

— Я говорю о приготовлении пищи для них. — Голос его задрожал от напряжения. Он грубо схватил ее за руку. — Чего ты к черту добиваешься? Что происходит с тобой?

Она высвободилась.

— Мартин, что ты хочешь, чтобы я сделала?

— Тебе вовсе ни к чему выглядеть так, будто ты делаешь это с удовольствием!

— Какое удовольствие. — На время все мужество ушло из ее взгляда, и она стала выглядеть потерянной, почти уничтоженной, такой, какой она была в машине.

— Тогда брось это!

Она вновь овладела собой с видимым усилием.

— Это наша с тобой еда тоже, — сказала она. Мы ничего не добьемся, ссорясь с ними. Нам нельзя делать этого. Мы должны подыгрывать, нравится нам это или нет. Пока увидим что происходит. Это единственный выход.

Она была права, и он это знал. Но его мутило от одной только мысли о том, чтобы даже посмотреть кому-нибудь из них в лицо. Все его мысли были заняты тем, как бы захватить ружье и повернуть его против них. Он никогда не служил в армии. Какое ощущение бывает, когда человек нажимает курок, слышит оглушительный шум и видит как кто-то падает и в краткий миг жизнь превращается в совершенно обезличенный мертвый предмет? Можно наклониться и потрясти его, что-то ему сказать, а он никогда не двинется и не ответит. Сердце его тяжело стучало от страха.

Он открыл вторую баночку паэллы и Нэнси осушила рис и добавила его в сковороду. Сделав это, она порывисто взяла его за руку, поцеловала в щеку и смущенно улыбнулась.

— Мы выберемся, — сказала она, — я знаю, выберемся.

В двери появился Грэг.

— Боже, Нэнси, здорово пахнет. Когда же будем есть?

Улыбка его была совершенно дружеской. Он взял бутылку бурбона и отвинтил крышку.

Нэнси ответила:

— Минут через десять.

Он протянул вперед бутылку и абсолютно бессознательно почесал себе пах.

— Хочешь глотнуть?

Она сделала вид, что ничего не заметила и сказала: — Спасибо. — Небрежно взяла бутылку, плеснула на два пальца в стакан и долила немного воды из крана. Это было сделано очень официально, без грубости, но в животе у Мартина похолодело и кровь застучала в ушах. Потом Нэнси спокойно произнесла:

— Десять минут, а сейчас убирайся, Ты заставляешь меня нервничать.

Она подтолкнула Грэга к двери.

Он очень удивился, но помахал бутылкой, — улыбнулся и спросил Мартина:

— Ну как, глотнешь?

Мартин не ответил. Он был не в состоянии. Он смотрел в пол, напряженный и равнодушный.

Грэг пожал плечами, бросил последний взгляд на Нэпси, которая трясла сковородой, чтобы рис не прилипал ко дну, и перемешивала жарящуюся поэллу с подрумянившимися овощами.

Он вышел. Мартин смотрел на его удаляющуюся спину, потом на Нэнси. Она сделала глоток, потом снова вернулась к сковороде. Он посмотрел вниз, на цепь. Она была отвратительной, ужасной, как черная змея, сворачивающаяся и скользившая, когда Нэнси передвигалась по кухне. Она вставила в кольцо на лодыжке губку для мытья посуды, чтобы не натереть ногу.