Антон Сибиряков - В поисках любви

— …простая случайность. Анонимный звонок. Может и убийца сам…

Оксана. До сих пор что-то живое. В этом имени. А значит, я должен. Не лживым слезам. Ей.

Я редко хожу на похороны. Мне хватает смертей на работе. Я не люблю долгие прощания у холодных, черных гробов. Но это, не тот случай. Я хочу увидеть ее такой, какой она была. Обычной девушкой, которая идет мимо, не оставляя следа. Которая исчезает из памяти, как только я встречаю следующую, подобную ей. Проститься с ней такой, я желаю больше, чем вечно помнить этот подвал, эту кровь и зеленые, полные боли глаза. А значит, я буду там. И вдруг, стану самым близким из пришедших. Тем единственным, кто ее искал.

Кто-то спускается по ступеням. Погружается в серость. Смотрю в удивлении. Ничего, кроме солдатских ботинок. Даже не тень — нечто, не имеющее названия. Пустота, обретшая голос.

— Антон Владимирович!? Кто тут из вас Антон Владимирович Сиб…

— Я, — поднимаю руку, обрывая пришельца. — Это я. Что произошло?

— Установили владельца дома. Прокурорский просит подняться.

— Я не поднимусь.

Больше мне сказать нечего. Но ботинки не уходят. Стоят на предпоследней ступеньке. В кишки возвращается пульсация. Как предзнаменование нового приступа. Когда нервничаю, они случаются чаще.

— Так и сказать?

Голос совсем юн. Неопытен. Он еще верит в божество в синем костюме. И боится кары.

— Так и скажи! Мы работаем! — женщина уверена, что имеет право защищать меня.

Но от ее слов, действительно, становится легче. Думается, будто я могу любить. Словно…готов?

Любовь. Что она есть? Этот подвал? Остывшее, изуродованное тело? Грязное удовлетворение похоти? Что? Вопросы. Крюки. К какой любви готово мое сердце?

Ступени натужно скрипят под тяжестью ботинок. Все выше и дальше. И наконец, смолкают.

— Спасибо, — я искренне благодарен.

— А следовало бы подняться.

Пожимаю плечами. Может и так. Но боги всегда снисходят к людям, когда это необходимо. Так и люди, ищут червей. Нужно только дождаться понимания. А ждать я умею лучше всего.

— Осмотрите клетку…

— Хо-хо!

Голос из серого угла, где-то за моей спиной. И тут же глухой стук тяжелого металла о деревянный пол.

— Мерзость! Что это за дрянь?..

Они нашли цепь. И что-то еще.

Разворачиваюсь к голосам. Вижу две черные тени у стены. И снова мне кажется, будто кто-то смотрит на меня. Пристально и осуждающе. Кто-то пятый. Тот, кого здесь быть не должно.

Оксана?

На полу лежит массивная цепь, похожая на змею. Подхожу ближе. Присаживаюсь, рассматривая крупные кольца. Нет. Цепь не та. На последних звеньях засохшие бурые пятна.

И то, что напугало моего коллегу. Клок волос, с осколками черепа.

Сломанные колени тут не при чем.

Еще чья-то жизнь.

Смотрю на русый локон, прилипший к последнему звену. Не делаю предположений. Знаю — он принадлежит девушке. Такой же, как Оксана. Одной из многих.

— Антон, а разве та девушка…

— Нет!

Оглядываюсь на испуганный женский голос. Ей страшно. Она впервые понимает, что все это не игра. Что все мы стоим сейчас на костях, внутри ужасного места, пропитанного болью и страхом. Падальщики, слетевшиеся на пир, угощения на котором вдруг оказались чересчур кровавыми. И горькими.

Мне хочется ее приободрить, но вместо этого я говорю ей правду.

— Ее не били по голове…

Лера. Имя приходит само собой. Эту напуганную женщину зовут Лера!

— Лера.

И снова, страшная правда:

— Здесь убили кого-то еще.

Стервятники уже кружат над цепью, собирая улики. От их стыдливого испуга не осталось и следа.

— Страшно, — шелест ее губ.

Господи, а ведь она права! Убийца может быть еще в доме!

Тянусь к кобуре. Нет, нет…чушь! Отдергиваю руку.

Мы слишком близко подошли к черте. Нужно сделать шаг назад. Всего один. И станет легче.

Дышу. Глубоко.

Паника отступает. Только озноб все еще щекочет затылок.

Ступени снова скрипят. Боги сходят на землю.

Синий костюм вплывает в подвал. Вальяжно, сунув пухлые руки в карманы. Выказывает мне дрянное почтение. Я не поднимаюсь. Делаю вид, что изучаю цепь.

— К владельцу дома уже выехал наряд. Все кончено.

Упрек в мою сторону тоном победителя.

— Ничего не кончено.

Говорю тихо, но он слышит.

— Прости?..

— Это все… — небрежно вскидываю руку, обводя пыточную комнату, — …дело рук умного сукиного сына. А поэтому — ничего не кончено.

Он усмехается. Обветренными губами. Источает уверенность.

— Не делай из него героя. Он простой психопат. Мы возьмем его, и завтра же он расколется!