Джеффри Линдсей - Деликатесы Декстера

— Она всего лишь девочка, — ответила Дебора, — ребенок.

Алана улыбнулась. Это была: широкая улыбка, открывавшая миру множество ровных белоснежных зубов.

— Но, кажется, она знает, чего хочет, — сказала она. — И если мы хотим того же самого, кому от этого плохо?

— Она не может этого хотеть, — не уступала Дебора.

— Но она хочет именно этого, солнышко, — возразила Алана, — некоторые из них этого хотят. Они хотят, чтобы их съели. Так же сильно, как я хочу их съесть. — Ее улыбка выглядела почти искренней. — Так можно даже поверить в доброго Бога, не правда ли?

— Она просто ребенок с бардаком в голове. Это пройдет, у нее есть любящая семья и целая жизнь впереди.

— Ты хочешь сказать, что я сейчас расплачусь перед красотой описанной тобой картины, раскаюсь и отпущу ее? — промурлыкала Алана. — Как же иначе? Семья, Боженька, цветочки, щеночки… Как мило выглядит, наверное, твой мир, сержант. Но для нас он немного темнее. — Она взглянула на Саманту. — Разумеется, в этом есть своя прелесть.

— Пожалуйста, — взмолилась Дебора. Она была в отчаянии и выглядела такой беззащитной, какой я никогда ее не видел. — Отпустите ее.

— Мне не нравится эта идея, — решительно произнесла Алана, — и, честно говоря, за всеми этими переживаниями я слегка проголодалась.

— Нет, — страшным тоном прошипела Дебора, — черт бы тебя побрал, нет!

— Боюсь, что все-таки да, — сказала Алана, глядя на Дебору с выражением играющего с добычей хищника.

Двое охранников удерживали сопротивляющуюся Деб на месте. Алана некоторое время наблюдала за борьбой, явно наслаждаясь зрелищем. Затем, продолжая искоса следить за Деборой, она подошла к Саманте и нерешительно подняла нож.

— С разделкой у меня всегда было плохо, — сказала она. Бобби и его компания столпились вокруг нее, хихикая от возбуждения, как подглядывающие за чем-то для них не предназначенным дети. — Поэтому мне и приходится мириться с опозданиями этого наглого ублюдка. Он очень, очень хорош в этом. Просыпайся, свинка. — Она ударила Саманту ладонью по щеке, и та подняла голову и открыла глаза.

— Пора? — сонно спросила она.

— Я хочу перекусить, — ответила ей Алана, но Саманта улыбнулась. По ее сонной радости было видно, что ее опять накачали наркотиками, но теперь это оказался скорее всего не экстази.

— Здорово, — проговорила она.

— Ну давай, — сказал Бобби.

Алана улыбнулась ему, а затем схватила Саманту за руку так быстро, что я почти ничего не увидел, кроме сверкнувшего лезвия, и прежде чем я успел моргнуть, она отхватила большую часть трицепса девушки.

Саманта издала звук, напоминавший нечто среднее между стоном и ворчанием. Это не было звуком боли или удовольствия, скорее и тем и другим, звуком мучительного наслаждения. Меня бросило в дрожь от этого, и волоски у меня на загривке встали дыбом. Дебора в приступе ярости отбросила одного из своих охранников на палубу и выбила ружье у второго. Она продержалась до того момента, когда длинноволосый охранник обрушил ей на голову свой огромный кулак, и она рухнула на пол без сознания, как тряпичная кукла.

— Отнесите доброго сержанта вниз, — приказала Алана, — и сделайте так, чтобы она нас не побеспокоила.

Двое прислужников схватили Деб и утащили ее в каюту. Мне очень не понравилось, как безжизненно она висела между ними, и, не осознавая, что делаю, я шагнул в ее сторону. Но прежде чем я смог сделать еще что-нибудь, огромный вышибала поднял оброненное ружье и уперся его дулом мне в грудь. Я был вынужден просто стоять и беспомощно наблюдать, как они утаскивают мою сестру.

Когда вышибала заставил меня развернуться к Алане, она снимала крышку с гриля и укладывала на решетку кусок Саманты. Он зашипел, и от него пошла струйка пара.

— О, — простонала Саманта, — о, о. — Она слегка закачалась на веревках.

— Переверни его через пару минут, — приказала Алана Бобби и обратилась ко мне. — Ну, поросеночек, — произнесла она, ущипнув меня за щеку — не так, как это сделала бы любящая бабушка, скорее как привередливый покупатель, выбирающий вырезку. Я попытался отпрянуть, однако это не так-то просто, когда огромный парень тычет тебе в спину ружьем.

— Почему вы так меня называете? — поинтересовался я. Это прозвучало более дерзко, чем следовало бы, хотя мою позицию в данный момент было трудно назвать сильной. Если, конечно, не принимать в расчет мое моральное превосходство.

Вопрос, видимо, позабавил Алану. Она схватила меня за обе щеки и с теплой улыбкой покачала мою голову из стороны в сторону.