Джон Коннолли - Порода убийц

— Четвертого числа в театре премьера «Клеопатры», — забросила удочку Рейчел, — я попробую раздобыть пару билетов.

Она была страстной поклонницей бостонской танцевальной труппы и пыталась приобщить меня к радостям балетного искусства. Ей это практически удалось, что вызывало нещадные насмешки Эйнджела на тему моей сексуальной ориентации.

— Идет, но за это ты мне будешь должна пару матчей с «пиратами», когда начнется хоккейный сезон.

— Идет. Перезвони мне и расскажи, какие у ребят планы. Я закажу столик к обеду и присоединюсь к вам после собрания. И поищу билеты. Что-нибудь еще?

— Как насчет животного, бурного секса?

— Соседи будут жаловаться.

— А они симпатичные?

— Очень.

— Ну, если они будут завидовать, я подумаю, что смогу сделать для них.

— Почему бы тебе для начала не подумать, чем ты можешь помочь мне?

— О'кей, но, когда я тебя доканаю, мне же надо будет заняться чем-то еще для собственного удовольствия.

Не уверен, но мне показалось, что ее смех прозвучал чуть принужденно.

Вернувшись домой, я позвонил в Западный Манхэттен. Луис и Эйнджел не любили, когда им звонили на мобильный, потому что — как несчастный Хойт убедился на собственной шкуре — такие разговоры можно отследить. Мои приятели из тех, кто порой бывает причастен к разным сомнительным историям, и закон не всегда им приветливо улыбается. Эйнджел был грабителем, причем высокого класса, хотя сейчас официально отошел от дел благодаря совместному капиталу, который они заработали на пару с Луисом. Состояние карьеры Луиса в настоящий момент оставалось более темным: в прошлом он был киллером высшего класса. Сейчас Луис редко брался за дело, и деньги для него были не главное: в первую очередь его интересовал моральный аспект. От его рук погибали редкостные мерзавцы, и, возможно, благодаря ему мир становился чуть лучше без этих тварей. В применении к Луису понятия морали и законности заметно усложнялись.

Раздалось три гудка, и голос, полный обаяния разъяренной кобры, шипящей на мангуста, произнес:

— Да?! — чувствовалось к тому же, что его обладатель порядочно запыхался.

— Это я. Я так понимаю, ты еще не проштудировал главу о телефонном этикете в той книжке, которую я тебе дал?

— Я выбросил этот кусок дерьма в помойку, — ответил Эйнджел. — Тот парень, что шнурует ботинки леской, наверное, все еще пытается толкнуть ее на Бродвее.

— Ты изрядно пыхтишь. Можно поинтересоваться, что же я прервал?

— Да лифт не работает. Я услышал телефонный звонок на лестнице. Я с органного концерта только что.

— И что ты там делал? Передавал кружку для пожертвований?

— Очень смешно.

Понятно: Луис по-прежнему не оставляет попыток раздвинуть культурные горизонты Эйнджела. Ему не откажешь в настойчивости и оптимизме.

— Ну, и как прошло?

— Похоже на то, что тебя заперли на два часа с призраком оперы. У меня разболелась голова.

— Вы в Бостон не собираетесь?

— Луис намыливался. Он думает, что это стильно. А я люблю Нью-Йорк. Бостон как старая часть Манхэттена за Четырнадцатой улицей — ты представляешь все эти маленькие улочки, пересекающиеся одна с другой? Словно Твилайт в Виллидже. Мне не нравилось туда ездить, даже когда ты там жил.

— Ты закончил? — прервал я его.

— Ну, похоже, что так, мистер Гребаный Торопыга.

— Я поеду в следующие выходные. Может быть, сходим с Рейчел пообедаем. Не хотите составить нам компанию?

— Подожди, — я расслышал приглушенный разговор, а затем глубокий мужской голос возник в трубке:

— Тебе чего надо от моего парня?

— Да Боже ж мой, — ответил я, — просто пытаюсь поддерживать отношения, но, похоже, все так запущено...

— Мы будем в «Корни Плаза». Звони, когда закажешь стол в ресторане.

— Так точно, шеф. Что-нибудь еще?

— Узнаешь, когда надо, — буркнул он, и линия погрузилась в тишину.

Да, книжку мисс Меннерс о хороших манерах точно было жалко.

Ничего необычного в выписках по кредитной карте Грэйс Пелтье не оказалось. А по телефонным счетам было понятно, что она звонила Марси Бекер в мотель ее родителей. Был еще разговор по домашнему номеру в Бостоне, который сейчас оказался отключен. Я предположил, что, скорее всего, это номер Эли Уинн. А еще было несколько звонков в офис Братства в Уотервилле. В тот же день я позвонил в Братство по тому же номеру и услышал автоответчик. Он предложил мне набрать «один», если я хочу сделать пожертвование, «два», если хочу прослушать молитву специально для этого дня, и «три», чтобы поговорить с оператором. Я нажал тройку, и, когда оператор ответил, представился и попросил соединить меня с офисом Картера Парагона. Оператор сообщил мне, что соединит меня с помощником мистера Парагона — мисс Торрэнс. Последовала пауза, затем в трубке раздался другой женский голос.