Джон Коннолли - Все мертвые обретут покой

Морфи ткнул пальцем в собачий череп.

— Кости тоже могли бы кое о чем рассказать. Жаль, никому не мерещилась на болотах собака Баскервилей. Тогда бы разгадка оказалась у нас в кармане, — он взглянул на ружья, потом посмотрел в сторону, где на дне лежали масляные баки, и со вздохом поплыл к метке.

Тащить бочки оказалось делом непростым и утомительным. Пока мы пытались вытащить первую, цепь соскакивала трижды. Морфи достал другую цепь и обвязал ею бочку крест-накрест. Моя попытка открыть ее едва не закончилась кораблекрушением, поэтому нам пришлось перевезти бочку на твердую почву. Наконец мы ее туда доставили и открыли, но не обнаружили ничего, кроме испорченного отработанного масла. В емкостях имелись специальные отверстия для загрузки, но при необходимости поднималась и вся крышка. Во второй бочке не было и этого. В ней лежали только камни, игравшие роль балласта.

Морфи к тому времени совершенно выдохся. Мы сделали перерыв и немного перекусили курятиной с хлебом и выпили кофе. Уже перевалило за полдень, и сырая духота давала о себе знать. После короткого отдыха я предложил понырять вместо Морфи. Он не возражал, так что я вручил ему свою кобуру, а сам облачился в гидрокостюм.

Вода оказалась неожиданно прохладной. Когда я погрузился по грудь, у меня даже дух перехватило. Я двигался вперед, держась за веревку-указатель. Тяжелые цепи оттягивали плечо. Добравшись до отмеченного места, я включил фонарь и нырнул.

Я не предполагал, что в этом месте так глубоко и темно. Ряска местами полностью загораживала солнечный свет. Пять оставшихся бочек были собраны в кучу вокруг подтопленного ствола старого дерева, глубоко уходившего корнями в дно болота. Любая лодка, следующая к берегу болота, непременно обогнула бы это место, так что бочки могли лежать на дне в целости и сохранности много лет. У основания дерева вода имела более темный цвет, что в сочетании со слабым освещением делало цистерны практически неразличимыми.

Я обвязал верхнюю бочку цепями и дернул, проверяя на вес. От рывка она покатилась на дно, попутно выдернув из моих рук веревку. Мутя воду, со дна взметнулись тучи грязи и тины. Я почти ничего не видел. Мало того, бочка дала течь, и видимость пропала совсем. Вдруг сверху донесся приглушенный звук выстрела. В первый момент я решил, что у Морфи неприятности, но потом вспомнил, что по нашей договоренности должен означать этот сигнал, и мне стало ясно, что дела плохи не у Морфи, а у меня.

Я рванулся к поверхности сквозь черную муть и тут увидел аллигатора. Он был не такой уж большой — чуть больше человеческого роста, — но светлое брюхо и пасть, утыканная частоколом разнокалиберных зубов, попавшие в пучок света фонаря, не понравились мне совершенно. Ему, как и мне, мешали ориентироваться разлившееся масло и муть со дна, но он, как видно, держал курс, на луч моего фонаря. Я выключил свет, но сразу же потерял из виду аллигатора и в последнем рывке достиг поверхности.

Веревка-ориентир находилась в пятнадцати футах от меня, а рядом с ней и Морфи.

— Давай быстрей сюда! — крикнул он. — Там больше нигде не выйдешь.

Я торопливо поплыл к нему, ни на секунду не забывая о зубастом соседе. Вот он — у поверхности футах в двадцати слева ребристая спина, голодные глаза и пасть с могучими челюстями, нацеленная в мою сторону. Я перевернулся и поплыл на спине, чтобы не упускать аллигатора из виду. Время от времени я хватался за веревку и немного подтягивался.

Меня отделяли от лодки считанные футы, когда аллигатор прибавил скорость, смекнув, что обед может ускользнуть.

— Стреляй, черт возьми! — заорал я, выплюнув загубник.

Один за другим прогремело два выстрела, вспенивая воду перед настырным обитателем болота. Животное замерло на месте, и в следующий момент справа о меня в воду посыпался бело-розовый дождь, сразу привлекший внимание крокодила. Он как раз поравнялся с угощением, когда дальше справа по воде зашлепала еще одна порция белых и розовых лепешек. В этот момент моя спина коснулась лодки, и Морфи помог мне забраться в нее. Мы поплыли к берегу, а Морфи швырнул аллигатору в качестве утешения еще одну горсть зефира. Ухмыляясь, он сунул в рот последнюю зефирину. Аллигатор в протоке подбирал остатки сладостей.

— Сильно испугался? — улыбнулся Морфи, наблюдая, как я отцепил баллон и растянулся на дне лодки. Я кивнул и сбросил с ног ласты:

— Как бы тебе не пришлось отдавать костюмчик в чистку.

Сидя на бревне на берегу, мы наблюдали за маневрами аллигатора. Он некоторое время кружил неподалеку от берега, выискивая зефир, затем, погрузившись до половины, занял выжидательную позицию у веревки-ориентира. Мы доели курятину и запили ее кофе.