Майкл Коннелли - Черное эхо

— И что будем делать дальше?

— Не знаю. Рурк говорит о том, чтобы на этом временно приостановить следствие — до тех пор, пока мы их не поймаем. Тебе, вероятно, придется вернуться в свой отдел. Когда мы схватим кого-нибудь из них, то привлечем тебя к его разработке в рамках дела об убийстве Медоуза.

— А также об убийстве Шарки. Не забывай об этом.

— Да, это тоже.

Босх кивнул. Все было кончено. ФБР собиралось закрыть дело.

— Да, кстати, для тебя есть сообщение, — сказала она. — Кто-то тебе звонил, назвался Гектором. Это все.

Босх сел за соседний стол и набрал прямой номер Гектора Виллабоны по выделенной линии. Тот поднял трубку после двух гудков.

— Это Босх.

— Эй, а чем это ты занимаешься в Бюро? — спросил Гектор. — Я позвонил по тому номеру, что ты мне дал, и там сказали, что это ФБР.

— Да, это долгая история. Потом расскажу. Откопал что-нибудь?

— Не так уж много, Гарри, и не собираюсь дальше копать. Не могу найти это досье. Тот тип, Бинь, кто бы он ни был, у него явно имеются связи. Как мы и предполагали. Его досье до сих пор засекречено. Я позвонил одному знакомому в Вашингтон и попросил переслать его мне. Он перезвонил и сказал, что не может этого сделать.

— С чего бы ему до сих пор быть засекреченным?

— Кто знает, что там может быть, Гарри? Засекречено, и все. Поэтому они не могут мне его достать.

— Ну что ж, спасибо. Теперь это уже не столь важно.

— Если у тебя есть какой-нибудь источник в государственном департаменте, кто-нибудь, имеющий доступ, им может повезти больше, чем мне. Мой номер всего лишь шестнадцатый. Но послушай, есть одна зацепка, о которой проболтался этот мой знакомый.

— Какая?

— Понимаешь, я назвал ему имя Биня, и когда он перезвонил, то сказал: «Извини, досье капитана Биня засекречено». Прямо так и сказал. Так что этот человек, видимо, из военных. Возможно, поэтому они так быстро перевезли его оттуда. Если он был военным, то они, конечно, должны были спасать его задницу.

— Да, — согласился Босх, поблагодарил Гектора и положил трубку.

Он повернулся к Элинор и спросил, нет ли у нее каких связей в госдепартаменте. Она отрицательно покачала головой.

— Военная разведка, ЦРУ, что-нибудь в этом роде? — настаивал Босх. — Кто-нибудь, имеющий доступ к засекреченным компьютерным файлам.

Она на минутку задумалась, потом сказала:

— Ну, есть один человек, на том этаже, где офисы госдепа. Я немного знаю его со времен службы в Вашингтоне. А в чем дело, Гарри?

— Можешь ты ему позвонить и попросить об услуге?

— Он не станет разговаривать по телефону, о делах, во всяком случае. Нам придется просто к нему сходить.

Босх поднялся. Уже по выходе из комнаты, пока они ждали лифт, он рассказал ей о Бине, о его звании и о том, что он покинул Вьетнам в один день с Медоузом. Лифт открылся, они вошли, и Элинор нажала кнопку с цифрой 7. Они были одни.

— Значит, ты все время знала, что за мной следят? — сказал Босх. — Люди из СВР.

— Да, я их заметила.

— Но ты знала это еще раньше, верно?

— А это имеет значение?

— Думаю, да. Почему ты мне не сказала?

Она не сразу ответила. Лифт остановился.

— Я не знаю, — сказала она. — Извини. Я не сделала этого вначале, а потом когда хотела сказать, то уже не смогла. Я подумала, что это все испортит. Хотя, как я понимаю, уже испортило.

— Почему ты не сказала вначале, Элинор? Потому что все равно оставался вопрос: можно ли мне доверять?

Она упиралась взглядом в угол лифта, в полосу из нержавеющей стали.

— Поначалу — да, у нас не было уверенности в тебе. Я не стану лгать.

— А сейчас?

Дверь открылась на седьмом этаже. Элинор вышла из лифта, успев бросить:

— Но ведь ты все еще здесь, с нами, не так ли?

Босх вышел за ней, схватил за руку и остановил. Они подождали, пока двое мужчин в очень похожих серых костюмах пройдут мимо них в лифт.

— Да, я все еще здесь, но ты мне о них не сказала.

— Гарри, не могли бы мы поговорить об этом позже?

— Дело в том, что они видели нас с Шарки.

— Да, я думала об этом.

— Так почему же ты ничего не сказала, когда я говорил насчет информатора внутри ведомства? Когда спрашивал о том, кому ты говорила о мальчике?

— Не знаю.

Босх уронил взгляд на свои ботинки. Он чувствовал себя как единственный человек на планете, который не понимает, что происходит.

— Я разговаривал с ними, — сказал он. — Они заявляют, что просто видели нас с ним и больше ничего. Якобы они не стали разнюхивать, в чем тут дело. Сказали, что понятия не имели, кто он такой. В их рапортах не было его имени.