Лиза Гарднер - Исчезновение

Шелли показала ему, в каких местах ей сделали пересадку кожи. Куинси кивнул и постарался сдержать тошноту.

Полицейская карьера шерифа Аткинс была окончена. Ей предстоял по крайней мере год операций и восстановительной терапии. Левая нога у нее была искалечена, но Шелли по-прежнему оставалась самой жизнерадостной из всех знакомых Куинси женщин, и он частенько думал, что в ожоговом центре, в компании мисс Аткинс, он чувствует себя куда уютнее, чем дома, с Рэйни.

Когда он навестил ее в четвертый раз, Шелли сообщила ему потрясающую новость:

— Я еду в Париж!

— Вы едете в Париж?

— Ну да. Я всегда об этом мечтала. О чем и проговорилась пару недель назад, когда давала интервью. Полагаю, мои слова растрогали какого-то олуха. Некто пожелавший остаться неизвестным прислал мне денег на поездку в Париж, с оплатой всех расходов. Как только смогу оторвать свою паленую задницу от кресла, сяду в самолет.

— Вы поставите с ног на голову весь Париж, — уверил ее Куинси.

— Вам правда ничего не известно об этих деньгах? — подозрительно спросила она.

— Ровным счетом ничего.

Но Шелли всегда отличалась проницательностью.

— Спасибо, — тихо сказала она. — Я у тебя в долгу.

Глядя на длинные полосы бинтов, покрывавших ее руки, Куинси подумал, что ему еще никогда не было так грустно.

Потом к нему заехал Кинкейд и сообщил, что криминалисты залезли в компьютер Даничича. Репортер оказался настоящим графоманом. Он не только писал длинные и бессвязные письма самому себе, но и начал работу над автобиографией, которую назвал «Жизнь героя».

Судя по тому, что им удалось найти, Даничич придумал все это не ради десяти тысяч, а для того, чтобы прославиться, сыграв роль героя в драме из реальной жизни. Он собирался абсолютно бескорыстно помочь полиции в обнаружении двух похищенных. Правда, к моменту прибытия полицейских жертвы уже должны были погибнуть — безжалостно запертые в подвале и утопленные. Даничич изобразил бы глубочайшую скорбь, а потом очень быстро стал бы постоянным гостем на всех новостных каналах. По сути, Даничича не интересовали деньги. Он хотел целиком поменять весь свой образ жизни.

На чердаке дома нашли несколько коробок с бумагами. Это были отчеты о преступлениях, руководства для полицейских и описания новейших следственных технологий, списки знаменитых похитителей с анализом их ошибок. Можно сказать, что к этому похищению Даничич шел всю жизнь.

Куинси по-прежнему не знал, почему жертвами стали именно Рэйни и Дуги. Может, его прежняя точка зрения была правильной: женщина и маленький ребенок в качестве заложников представляли собой меньшую угрозу. А может, это лишь стечение обстоятельств, поскольку Даничич завязал дружбу с мальчиком и быстро понял, с какой легкостью можно им манипулировать. Или он считал, что исчезновение Рэйни, из-за ее мужа и ее работы, привлечет наибольший интерес СМИ.

Им оставалось только догадываться: Даничич уже ничего не мог рассказать.

Неделю спустя Куинси позвонили. Специальный агент Гленда Родман сообщила ему, что Эндрю Бенсон обнаружен в Канаде; этот парень требовал, чтобы его официально признали пацифистом. Гленда решила, что Куинси будет приятно это узнать.

А еще через два дня раздался звонок, которого Куинси так ждал.

Рэйни в это время была на веранде — смотрела на горы и пила чай. Руки у нее по-прежнему дрожали.

— Поехали, — сказал Куинси и направился к машине, не сказав больше ни слова.

За годы, прожитые с Рэйни, Куинси научился уважать ее право на молчание. Она могла глубоко погрузиться в свои мысли, переставала смотреть в глаза, ее взгляд все чаще и чаще устремлялся вдаль, к высоким елям, словно Рэйни пыталась усилием воли покинуть этот мир.

Когда они добрались до Астории, Рэйни свернулась клубочком, подтянув колени к подбородку и обхватив их руками, точно в поисках опоры. В ее глазах появилось что-то затравленное, безумное.

Куинси часто задумывался — не таким ли был ее взгляд в те минуты, когда ее била мать? Иногда этот образ возникал в его сознании с невыносимой четкостью. Маленькая, беззащитная Рэйни, скорчившаяся на полу. Взрослая, пьяная Рэйни с надломленной душой. Два лика его жены: прошлая жизнь, от которой она пыталась убежать, и неизвестность будущего, которая ее пугала.

Рэйни знала, куда они приехали — на кладбище. Она иногда приходила сюда с Куинси — и, как он догадывался, много раз бывала здесь одна.

Рэйни направилась прямо к могиле. Посмотрела на каменного ангела. А потом, не в силах совладать с собой, погладила его пальцами по щеке.