Стивен Соломита - Взмах ножа

Однако все оказалось гораздо хуже, чем предполагал Мудроу. Мики переживал ломку, у него текли слюни, комната провоняла запахом рвоты и пота — испачканы были даже постель и обои.

— У меня есть кое-что для тебя, сержант, — начал Вогель, пытаясь встать на ноги. По состоянию, в котором он находился, Вогель очень напоминал Хулио Рамиреса в лапах ФБР.

— Брось, Мики. Не сейчас.

— Да ты что? Мне надо совсем немного. — Наркоман хотел сказать что-то еще, но сильно закашлялся.

— Слушай, Мики, — сказал, наконец, Мудроу, — хватит. Сегодня ты ничего от меня не получишь.

У Вогеля слезы лились, как у Хулио в кабинете Бредли и Леоноры.

— Я же умираю, разве ты не видишь? Мне тридцать три года, а я умираю.

— Метадон, больница, — спокойно сказал Мудроу.

— Тридцать дней лечения. А если кто-то обо мне узнает?

Мудроу встал.

— Слушай, я спешу. Я видел тысячи наркоманов в таком состоянии. Все в твоих руках. Тебе пора завязывать. Если хочешь, я отвезу тебя завтра утром в больницу. Тебя будут выводить из шока постепенно. Накормят, дадут одежду. Через тридцать дней ты выйдешь оттуда с тюбиком метадона и похожим на человека. Это все, что я могу для тебя сделать. У Рокфеллера не хватит денег, чтобы обеспечить твою потребность в наркоте. Подумай и позвони мне вечером.

— Ты должен мне помочь… — Мики протянул руку, словно хотел удержать Мудроу, но сержант, как бы ничего не замечая, вышел из комнаты.

Максимально выжать все из информатора и бросить потом на произвол судьбы для полицейских было обычным делом. И предложение Мудроу устроить Вогеля в клинику для наркоманов следовало оценить по достоинству — как благородство, по меньшей мере. Так или иначе, после спертого воздуха, которым пропиталась, кажется, комната наркомана, Мудроу с особенным удовольствием вдохнул в себя свежесть весеннего дня. В два часа он был на Питт-стрит, в двух кварталах от участка. Сначала он решил сразу ехать к месту свидания с Ритой, но потом подумал, что там будет трудновато с парковкой — гараж, конечно, забит, везде пробки, — и он поехал в участок сдать ключи от машины дежурному. Потом схватил первого встречного патрульного и уговорил подвезти его до центра.

— Конечно, сержант, о чем речь, — согласился Шон О’Коннел, — залезай.

О’Коннелу было лет двадцать пять, но выглядел он на все тридцать, и приятельствовали они уже давно. Он был из тех полицейских, что давным-давно отказались от личных своих амбиций. Шон вполне довольствовался тем, что патрулирует свой район и не ввязывается в опасные переделки. Жена его много лет назад бросила, и он понятия не имел, где его сын, где сейчас его бывшая спутница и с кем.

— Эй, — пошутил он, когда Мудроу сел в машину, — я слыхал, ты женишься. В твоем-то возрасте. Как собираешься исполнять супружеский долг? Порнушкой вдохновляться?

— Отстань, Шон. Мы просто живем вместе. Ни на ком я не женюсь, и не нужна мне никакая порнуха.

— А что же тогда? Завел дрессированную собаку? — Шон изо всех сил старался выглядеть циничным.

— Нет, не завел я собаку, твоя сестра одолжит нам своего поклонника.

— Не говори так.

— Почему?

— Потому, — угрюмо отвечал О’Коннел. — А что, если моя сестра умрет?

— Но у тебя же нет сестры.

— А если бы была? Никогда не знаешь, что случится. Кстати, у меня есть для тебя парнишка по имени Ричард Хачли. Местная свора достала его, и он мечтает о покое. Я-то слишком стар для всего этого, но если он тебя заинтересует, Стенли, я его направлю к тебе.

— У него есть что-нибудь на них?

— Может быть, и есть. Он же еще совсем мальчишка — лет шестнадцати. Но через пару лет, кто знает? Подумай.

Они проехали по Первой авеню к Двадцать третьей улице и свернули на Шестую. Мудроу мог бы попросить включить сигнальную сирену, чтобы ехать быстрее, но за последние два месяца поступило множество жалоб на неоправданное использование сирен полицией, и они тащились в потоке машин до самой Шестой авеню, когда по рации объявили о перестрелке на пересечении Одиннадцатой и Восемнадцатой улиц.

— Конец связи, сержант, — объявил О’Коннел, включив, наконец, сирену и сигнальные огни.

— До скорого, Шон, — ответил Мудроу, торопливо вылезая из машины. Он минуту постоял, глядя, как полицейский фургон маневрирует в потоке автомобилей, а затем, приготовившись к неизбежному, вздохнул и пошел в сторону Шестой авеню, где его уже давно ожидала Рита Меленжик.

Шел он неторопливо, постоянно переходя с одной стороны улицы на другую, пытаясь избежать адского водоворота у витрин и тех грузовиков, фургонов и фургончиков, что без конца привозили и увозили какие-то заказы. На каждом шагу он натыкался то на «Кон Эдисон», то на «Нью-йоркскую телефонную сеть», то на «Водопроводную сеть», и если бы к тому же не мешали грузчики, все равно путь то и дело преграждали автомобили и грузовики, не обращавшие никакого внимания на сигналы светофора.