Уоррен Мерфи - Корабль смерти

— Да отцепитесь же вы, наконец! — воскликнула Руфь Розенштейн, проживающая по адресу: 2720, Гранд Конкорс, Бронкс. — У нас серьезный разговор. — Руфь нашла для Сельмы неженатого бухгалтера, который выразил желание встретиться с очаровательной молодой девушкой по имени Сельма, к тому же прекрасно готовящей.

— Маленькая нестыковка. Они больше не хотят работать на нас, — сказал Смит в расчете на то, что обе женщины, которые так некстати подключились к правительственной линии, не смогут уловить суть разговора и даже не разберут, о чем идет речь.

— Скажите, а вы женаты? — спросила Руфь Розенштейн, убежденная, что удачные браки совершаются чисто случайно.

— Я — да, — сказал президент США.

— Я тоже, — сказал доктор Смит, руководитель КЮРЕ.

— Как ты можешь, Руфь! — воскликнула Сельма Ваксберг, втайне довольная, что вопрос поставлен ребром и теперь нет необходимости крутиться вокруг да около.

— Вы кто по национальности? Евреи? — продолжала допытываться Руфь Розенштейн. Никогда ведь не знаешь, кто и когда надумает разводиться. Зачем же тратиться на лишний телефонный разговор?

— Нет, — сказал Смит.

— Нет, — повторил президент.

— Тогда вы отпадаете, — изрекла Руфь Розенштейн.

— Перестань, Руфь! — застеснялась Сельма Ваксберг, которая в свои тридцать четыре года пришла к выводу, что жизненным приоритетом является не религия, а секс.

— Ну так пошлите туда кого-нибудь! — распорядился президент.

— У нас больше никого нет, сэр. Мы — не войсковое соединение.

— Так, значит, мы бессильны? — спросил президент.

— Вероятно, — ответил Смит.

— А вы не пробовали трансцедентальную медитацию? — осведомилась Сельма.

— К чертям! Я верю только в снотворное, — сказала Руфь, которая находила, что проблемы решаются легче, когда хорошо выспишься.

— Что вы предлагаете? — спросил президент.

— Я? — спросила Руфь.

— При чем здесь вы?

— Я попытаюсь послать их на корабль. Однако гарантировать ничего нельзя: я не могу решать за них, — сказал Смит.

— Что он говорит? — не поняла Сельма.

— Он не может дать полные гарантии, — пояснила Руфь.

— Ох! — огорчилась Сельма.

— Он здорово подражает президенту, правда? — сказала Руфь.

— Боюсь, что это — сам президент, я узнала его по голосу, — сказала Сельма.

Руфь ей не поверила.

— Это он, — твердила взволнованно ее подруга.

— В самом деле? Послушайте, господин президент! Вы там не очень-то надрывайтесь. Я много ездила по свету и убедилась, что наша страна — величайшая в мире. Делайте то, что считаете нужным, и предоставьте другим вариться в собственном соку.

— Если вы действительно хотите мне помочь, мадам, то положите трубку, — попросил президент.

— А кто будет платить за разговор? — уточнила Руфь.

— Понятия не имею, — сказал президент.

— Лучше положите трубку, сэр. Мы с вами свяжемся после, — посоветовал Смит.

— Удачи вам обоим, — сказала на прощанье Руфь.

На борту «Корабля Наций» следственная комиссия осматривала обуглившиеся помещения ливанского представительства. Мертвые тела оставались на своих местах, обгоревшие до костей, жесткие и хрупкие. Губы на лицах выгорели, отчего казалось, что трупы улыбаются.

В следственную комиссию вошли девять агентов из служб безопасности: американец, русский, англичанин, китаец и пять арабов.

Арабы рассматривали друг друга и всех остальных; китайский агент рассматривал русского, тогда как американец рассматривал китайца, русского и арабов. Они большей частью стояли в центре приемной или слонялись по ней, предоставив вникать в детали англичанину. Тот счел оборонительные действия исполнявшего обязанности главы ливанской миссии Пьера Галуба вполне разумными, несмотря на то, что предприняты они были в спешке.

Инспектор Уилфред Дауэс раньше служил в Скотленд-Ярде, а теперь его откомандировали на «Корабль Наций» в распоряжение службы безопасности.

Никто не мог проникнуть в помещение, заполненное людьми, чтобы поджечь его, и людей, думал инспектор. И тем не менее Галуб и его подчиненные мертвы. Как это произошло? Ливанцы вообще люди осторожные, а эти были жителями Бейрута, где сам факт благополучного утреннего пробуждения свидетельствовал о бдительности и изворотливости проснувшегося.

Более того, именно ливанцы сказали сотрудникам соседнего с ними египетского консульства, что весь корабль — большой гроб. Так, может быть, их обрекли на смерть именно потому, что они что-то знали? Разве не Пьер Галуб остановил перестрелку, заметил пятно крови на полу и обнаружил чулан, куда скрылись террористы? Может, он что-то успел узнать?