Уоррен Мерфи - Судный день

– Но мы могли бы посылать туда доллары.

– Только золото, – настаивал Чиун.

– Еще один странный пункт расходов: специальное устройство, записывающее одновременно идущие по телевизору передачи и затем демонстрирующее их в любое время в любом порядке. Я имею в виду мыльные оперы.

– Понятно.

– Мы могли бы посылать вам кассеты, сэр.

– Нет, – отказался Чиун.

– Прекрасно, я рад, что мы все уладили, – сказал Клам.

– Что со Смитом? – спросил Римо.

Он заметил, что Чиун, который был против того, чтобы служить новому императору, теперь казался умиротворенным. Старик сел на пол в позу лотоса и с беспристрастным любопытством наблюдал за происходящим.

– Профиль работы вашего инструктора не предусматривает его участие в такого рода делах.

– Он все равно не понимает, что происходит. Он считает, что Смит был императором. С ним все в порядке, – заметил Римо.

– Как вам известно, – мрачно произнес Клам, – это очень специфичная организация. Я полагаю, что вы один из четырех людей, которые точно знают, чем мы занимаемся. Должен сообщить вам неприятную новость. У доктора Смита – возможно, это следствие тяжелой работы – неделю назад случилось нервное расстройство. Он скрылся, и с тех пор о нем ничего не слышно.

– Но почему вместо него назначили вас? – спросил Римо. Он опирался рукой на длинный стол, который примыкал к письменному столу Смита.

– Потому что вы, Уильямс, не оправдали наших ожиданий. Вашей задачей, согласно инструкции, было убить Смита, если он проявит признаки душевного расстройства. Заметили ли вы, что его состояние ухудшилось?

– Я заметил некоторые странности, но он и раньше порой отдавал странные приказы.

– Как, например, уничтожение группы служащих большой американской корпорации? И вы не поставили под сомнение правильность его действий?

– Я был слишком занят.

– Вы были заняты выполнением его сумасшедших инструкций, Уильямс, без преувеличения можно сказать, что своими действиями вы нанесли вред стране. Эта организация была задумана таким образом, что если в результате ее деятельности возникает угроза безопасности страны, то она должна быть расформирована. Вы это знаете. Вы должны были убить Смита. Я уверен, что, когда он еще был здоров, он сам дал вам такие инструкции. Так?

– Да.

– Почему же вы этого не сделали? – спросил Клам.

– Я не был уверен, что он окончательно рехнулся, – ответил Римо.

– Скажите честно, дело ведь не только в этом?

– Я, конечно, знал, что он постоянно испытывал слишком большую нагрузку…

– Но убивать его вы не хотели? – спросил Клам.

– Да, это так, – ответил Римо.

– Значит, на вас нельзя полностью положиться?

– Похоже, да.

– Ну и как я должен с вами поступить?

– Почем я знаю? – буркнул Римо.

Чиун хихикнул. Клам с серьезным видом покачал головой. Он говорил что-то о борьбе нации за выживание, о выполнении каждым своего долга. Он говорил о жизни Римо и о жизнях многих других. Он сказал, что не будет принуждать Римо к восполнению урона, причиненного Смитом за последние месяцы, и добавил, что собирается вернуть организации ее прежнее величие. Именно этого желал бы Смит, будь он в здравом уме.

Римо ощутил прилив преданности, чувство, которое, как он считал, уже давно покинуло его. Он бросил взгляд на Чиуна. Мастер Синанджу произнес по-корейски:

– Птичий помет.

– Кто вас назначил? – спросил Римо Клама.

– Тот же, кто назначил Смита. Откровенно говоря, я не жаждал этой должности. Я видел, что она сделала со Смитом. То же может случиться и со мной. Если вы все-таки решите продолжать работать с нами, я надеюсь, что прежде чем я сойду с ума, вы исполните свой долг и не допустите, чтобы я причинил стране такой же ущерб, какой нанес ей Смит.

– Птичий помет, – повторил по-корейски Чиун, но Римо не обратил на него внимания.

Чиун отказывался понимать, что такое любовь к стране или верность делу, считая эти чувства пустыми. Он ведь Мастер Синанджу. Его с детства приучили так думать. Но Римо – американец, и в нем до сих пор не угасли искры заложенного в детстве патриотизма, они неистребимы, как бы он сам ни менялся. Глядя на человека, заменившего Смита, Римо решил, что стоит дать ему и стране еще один шанс.

Судя но всему, Клам не столь прямолинеен, как Смит. Римо вдруг осознал, что он всегда воспринимал КЮРЕ как детище Смита и не представлял, что она может существовать без этого скуповатого пессимиста. Новый шеф выглядит разумнее Смита и не таким непроницаемым. Может быть, с ним будет легче сработаться.