Уоррен Мерфи - Тяжелый рок

Мэггот воздел руки, призывая к тишине, что вызвало хаос, и зрители устремились к тонкой синей цепочке полицейских, полукольцом стоявших у сцены.

Мэггот взмахнул рукой. Новый порыв. Сорвав с груди бифштекс фунта на два весом, он высоко поднял его над головой. В жарких лучах прожекторов на мясе блестели кровь и сок. Визг стал еще сильнее. Как чемпион по «фрисби», Мэггот запустил мясо в зал. Экстаз. Хаос.

Войдя во вкус, Мэггот и «Лайс» стали срывать с себя отбивные и бифштексы и метать их на головы зрителей. Мясо плюхалось на пол, и стайки девчушек, сцепившись в клубок, сражались за каждый кусок. Зрелище напоминало бесплатную раздачу еды на кухне Армии Спасения. Но на всех мяса не хватило.

Облегчив свои костюмы, Мэггот с «Лайс» направились за кулисы. Две дюжины счастливиц из зала проглотили по кусочку мяса. Остальные, озверев, ринулись на полицейских. Те продержались недолго, и девицы, как потоп, хлынули на сцену и устремились за кулисы.

Римо стоял с Викки. К ним подошли Мэггот и «Лайс», и Мэггот начал было благодарить Римо за его блестящую идею по поводу мяса, когда Римо вдруг охватил водоворот жарких, потных, душистых, почти обнаженных тел, хлынувших за кулисы, как цунами.

Среди визгов слышались баритоны полицейских, пытавшихся разогнать толпу. Римо оказался прижатым к электрощиту. Повернувшись к нему лицом, он схватился за рубильники и стал выключать все подряд. Пятый сработал, и сцена погрузилась в темноту.

Крики сменились воплями. Закрыв на мгновение глаза руками, заставляя расшириться зрачки, Римо вновь открыл глаза. Теперь он видел так же хорошо, как и при свете, и направился сквозь толпу ничего не видящих подростков и полицейских, словно их там и не было. Он пробирался к двери на улицу. Викки исчезла. Мэггот с «Дэд Мит Лайс» тоже. Римо вышел под моросящий дождь. От тротуара отъехал бежевый «роллс-ройс». Стайка девушек пустилась за ним вдогонку.

Викки опять ускользнула.

В тот вечер из Питтсбурга по поводу Викки Стоунер звонили двое.

В захудалой гостинице доктору Гуннару Нильсону удалось наконец убедить портье заказать ему Швейцарию, хотя для этого пришлось выложить задаток в пятьдесят долларов. Нильсон решил говорить из вестибюля, чтобы не дать портье подслушать разговор.

Он был краток.

– Это Нильсон. Сегодня вечером кто-то хотел прикончить девчонку.

Выслушав ответ, доктор продолжал:

– Хорошо, пусть они действовали без вашего ведома, но, если появится кто-нибудь из ваших, с ним случится то же самое.

Снова послушал и переспросил:

– Дарлингтонский фестиваль? Значит, там все и закончится. Но я вас предупредил: никаких конкурентов на моем пути. Можете передать это всем.

Положив трубку, Нильсон отправился к себе в номер. Нужно почистить и смазать револьвер. Завтра настанет его час. Нужно подготовиться.

– Какая разница, что пишут в газетах? – спросил Римо по телефону.

Смит вновь терпеливо попытался объяснить. Найдено и опознано тело Ласы Нильсона. Журналисты докопались до его прошлого и теперь строили догадки о том, что он приехал в страну по контракту на убийство, но нашел свою погибель. В преступном мире пошли разговоры о том, что семейство Нильсонов прибыло в страну, чтобы расквитаться с убийцами Ласы.

– Так что для меня есть разница, что пишут в газетах, – сказал Смит. – Это значит, что вы с Чиуном должны быть крайне осторожны. За Викки Стоунер охотится один из известнейших убийц-ассасинов. И за вами, значит, тоже. Будьте осторожны. Возможно, шансы Викки Стоунер выжить несколько возрастут, если вам удастся держать ее в поле зрения дольше чем одну минуту.

– Да. Да, да, да, – недовольно согласился Римо.

– Где вы собираетесь искать эту девушку? – спросил Смит.

– Она сбежала от нас во время суматохи. Но мы отловим ее на Дарлингтонском фестивале и увезем.

– Поосторожнее.

– Беспокойство входит в ваши служебные обязанности? – спросил Римо, но Смит уже положил трубку. Римо тоже с грохотом швырнул свою.

– Доктор Смит обеспокоен? – спросил Чиун.

– Да. Похоже, на нас ополчился род Нильсонов из-за того, что ты сделал с Ласой Нильсоном.

– Это так, – ответил Чиун и печально покачал головой. – Но так всегда и бывает с начинающими родами. Они все воспринимают как личную обиду.

– А мы? – спросил Римо.

– Ты – да, а я – нет. В том-то и разница между истинными хранителями традиций и всякой шушерой.

Чиун сейчас раздражал Римо не меньше Смита.