Уоррен Мерфи - Ужас в Белом Доме

– О, я понимаю вас, милочка. Вполне, вполне понимаю. Из массажного кабинета – в Конгресс! Потрясающе!

– Точно. Хотя деньжат в массажном было побольше. Ничего, я теперь тоже огребу будь здоров. Вот напишу свою книгу... Еще плесните, пожалуйста!

– Ваша книга, без сомнения, будет необычайно интересной.

Монтрофорт опорожнил бутылку в бокал Виолы; вина оставалось ровно на полглотка.

– Ну так. Знаете про что? Про асиси... асасину, которые за деньги стреляют, режут и прочее.

– А-а, да-да! Ассасины!

– А вы-то мне будете помогать? – оценивающе прищурилась Виола.

– О-о, днем и ночью! В будни и в праздники! Мы с вами можем посетить все места, которые так или иначе связаны с деяниями ассасинов. Вдвоем. Я и вы. Восхитительно!

– Лучше возьмем с собой еще кого-нибудь. Чтобы он вас возил. А то, хрен, я с вашим креслом управлюсь.

Виола подняла бокал и, хихикнув, выпила.

– Разумеется, моя милая, – кивнул Монтрофорт.

– Мне вот так нужно, чтобы вы помогли – я пишу-то вообще неважно; а вы так говорите – сразу видно, что можете писать, и про всякое такое тоже знаете.

– Я не только помогу вам с книгой, милочка, но когда вы заработаете миллион, то научу вас, как распорядиться этим богатством!

– Ну, это лажа, – Виола махнула рукой. – Я ведь в Конгрессе работаю и знаю все-все про эти счета в швец... швиц... как их... швейцарских банках.

– Разумеется, но это только начало. Для того, чтобы за вашими финансами действительно не могли проследить, вам придется сначала перевести их в Швейцарию, а потом – на разные счета в другие дружественные страны. Особенно рекомендую вам страны Африки – их банковское законодательство с легкостью меняется сообразно нуждам клиента, и за пять долларов вы можете купить министра финансов любой страны!

– Класс! Я все поняла. Мы еще поговорим об этом, – кивнула Виола.

– О, ну конечно! Сначала – книга, деньги – потом! – подмигнув Виоле, Монтрофорт заметил, что веки мисс Пумбс слипаются.

Она уже два раза роняла подбородок на грудь. Пора было приступать к делу.

– Почему бы нам не продолжить обсуждение вашей книги в моей студии, милочка? – тон мистера Монтрофорта стал на редкость елейным. – Мы могли бы решить, чем конкретно каждый из нас будет заниматься.

– Угу, – кивнула Виола – П... показывайте. – Зевнув, она кавалерийским жестом воздела над головой руку. – Вперед! Все за мной! Я говорю, все за мной, слыхали?

– Пойдемте, милочка. Я провожу вас.

Выкатившись из-за стола, Монтрофорт направил кресло к боковой двери. Открыв ее, он обернулся, чтобы пропустить Виолу вперед. Но Виолы рядом с ним не было. Сидя за столом и уронив голову на тарелку, она крепко спала, приоткрыв рот и тихонько всхрапывая.

Оставив дверь открытой, Монтрофорт подъехал к ней. Дыхание Виолы было глубоким и ровным.

Протянув руку, Монтрофорт осторожно дотронулся пальцем до ее правой груди, угрожающе нависшей над подлокотником.

– М-м, – не открывая глаз, отрицательно замычала Виола. – Играем в гляделки... не в трогалки...

– О, прошу вас! – мистер Монтрофорт умоляюще смотрел на нее.

– Ну в касалки... лапать не дам... б-буите приставать – задвину в камин, так и знайте...

– О, конечно, дорогая, – сдавленно прошептал Монтрофорт.

Направившись к передней двери столовой, он открыл ее и царственным движением указательного пальца подозвал Раймонда.

– Уберите ее отсюда, – Монтрофорт кивнул на спящую за столом женщину.

– Вызвать леди такси?

– Нет, просто выведите на улицу, – Монтрофорт устало смежил веки. – А я отправлюсь спать...

Выходит, эта сучка просто посмеялась над ним. Ничего, посмотрим, кто будет смеяться в субботу. Ответ на этот вопрос мистер Монтрофорт знал заранее.

Когда Римо вернулся в отель, черное небо на востоке уже стало серым. Чиун сидел на соломенной циновке в углу комнаты, уставясь на дверь.

– Сработал ли твой замечательный план? – поднял он глаза на Римо.

– Не будем об этом говорить, папочка.

– Этот человек глуп, Римо.

– Кого ты имеешь в виду?

– Того, с кем ты говорил. Вашего императора со смешными зубами.

– А откуда ты знаешь, что я говорил с ним?

– Откуда я знаю? Я знаю тебя! После стольких лет бесплодных попыток сделать из тебя человека. – Неужели я не знаю, что одно лишь безрассудство движет твоими поступками?

– Он не согласится со мной. И собирается выступать в субботу.

– Вот почему я и говорю, что он глуп. Лишь совершенный глупец ищет встречи с опасностью, размеров которой не представляет. Нет, я до сих пор не пойму, как смогла эта страна дожить до своего столетия.