Уоррен Мерфи - Вторжение по сценарию

– Барт, назад! Не приближайся к нему! – повысив голос, прокричал он.

– Джиро – щенок, я справлюсь с ним, – рассмеялся в ответ Бронзини.

– Я не о нем! – закричал Роум.

Они отвлеклись всего лишь на мгновение, но для Джиро Исудзу этого оказалось достаточно, чтобы догнать единственный уцелевший танк. Ухватившись руками за стойку на броне, он повис на ней, и танк потащил его за собой.

Ботинки Джиро волочились по земле, он чувствовал себя почти что мертвым.

Немного переведя дыхание, Исудзу ухитрился вскарабкаться на башню и неловко соскользнул в открытый люк.

– Держись, Джиро, детка! – прокричал Бронзини, не замечая приближающегося беспощадного призрака. – Впереди наш совместный выход!

Выдернув чеку очередной гранаты, Бронзини метнул ее в люк и спрыгнул с танка. Ничего не произошло. Потянувшись к поясу, он принялся нашаривать новую, но, судя по разочарованному выражению лица, гранаты у него кончились.

Тогда он выхватил из-за голенища штык и, зажав его в зубах, бросился следом за отъезжающей машиной с каким-то жутковатым весельем во взгляде.

Он запрыгнул в люк ровно в тот момент, когда башня повернулась в сторону изможденной фигуры Шивы, а дуло орудия застыло, нацелившись прямо ему в грудь. Из танка донесся рычащий голос Исудзу, выкрикнувший какой-то приказ. Танк застыл на месте в каких-нибудь нескольких сантиметрах от лица Шивы. Опаленные красные руки потянулись к орудию и крепко обхватили ствол.

Из башни послышались звуки схватки – удары кулаков, крики, тонкий визг и характерный звук лезвия, рассекающего плоть. Перекрывая этот шум, раздался голос Бронзини, приговаривающий:

– Вот, ну-ка, отведай!

Руки Шивы сжались, и дуло орудия, подчиняясь силе, действующей в унисон со всей вселенной, дрогнуло. Это был всего лишь металл, заскрежетавший под напором рук призрака.

Из танка послышалась короткая команда, и Чиун, понявший, что произойдет в следующую секунду, увлек Шерил и Роума обратно в здание студии и толкнул их на пол. Раздался оглушительный взрыв, от которого во всех близлежащих домах повылетали стекла. Воздух, словно невидимый колокол, загудел, а через секунду на землю с грохотом опустилась подброшенная взорвавшимся внутри снарядом башня танка. Он расплющила то, что еще оставалось от стальной машины, обрушившись на нее, как молот на наковальню. В наступившей затем пронзительной тишине было слышно лишь потрескивание пламени.

Чиун поднялся с покрытого ковром пола студии, стряхивая с рукавов кимоно осколки, и шагнул наружу. В чертах его испещренного морщинами лица явственно читалось беспокойство.

От танка осталась лишь груда пылающих обломков, а рядом с ней стояла фигура, один взгляд на которую наводил неописуемый ужас. Отблески пламени на застывшем лице Шивы казались порождением адского пламени, и в следующее мгновение Чиун увидел, как его фигура шагнула к дымящейся глыбе, которая была когда-то танком Т-62, и нагнулась. Руки, не обращая внимания на жар, идущий от раскаленного металла, принялись рвать его, пока на свет не появилось нечто, с виду напоминавшее почерневший гранат, если бы не зиявший, как рваная рана, оскал зубов. Шива-Дестроер приподнял голову над обломками, и вслед за ней показалось обуглившееся тело. Сосредоточенно и безжалостно Шива принялся раздирать труп на части, срывая кожу, круша кости и перемалывая их в пыль. Уничтожая останки Джиро Исудзу, он, не переставая, исполнял все тот же ужасающий танец смерти.

Наконец, он взял обеими голову Джиро и поднес ее к лицу.

– Я низвергаю тебя в пучину ада, японец! – проревел Шива, и сжав ладони, смял хрустнувший под его пальцами череп.

– Вот та судьба, что ожидает врагов Синанджу! – громко проговорил Чиун.

Уронив на землю то немногое, что оставалось от человека по имени Джиро Исудзу, Шива медленно обернулся, и обратил горящий холодным пламенем взор на Мастера Синанджу. И Чиун шагнул навстречу Дестроеру.

Изо рта человека, в котором с трудом можно было узнать Римо Уильямса, раздался ровный, безжизненный голос:

– Так свершилось моя месть.

Чиун склонился в глубоком поклоне.

– Теперь, когда ты закончил, я требую вернуть мне сына.

– Поосторожней выбирай слова, обращаясь ко мне, кореец! Ты видишь своего сына лишь благодаря моей милости – он не смог бы выжить после такого падения.

– И благодарность моя не знает границ. Не ощутив мыслей Римо, я решил, что он погиб.

– Смерть не коснется того, кто стал моим земным воплощением.