Анри Лёвенбрюк - Соборы пустоты

— Может, потому, что ты вечно торчишь в барах?

— Может. Но мы с ней просто друзья.

— Понимаю. Похоже, она забавная.

— Так и есть.

— Ну так где мы сегодня ночуем?

— В гостинице.

Актриса прыснула.

— И стоило так напрягаться из-за пустяков? Знаешь, Ари, если ты хотел отвезти меня в гостиницу, так бы и сказал с самого начала, и незачем было куда-то сваливать на два часа.

— Я надеялся придумать что-нибудь получше. Только не обольщайтесь, мадемуазель, мы спим в разных номерах.

— Это я-то обольщаюсь? На себя посмотри… С чего ты взял, что из нас двоих именно мне не терпится затащить тебя в постель?

— Это бросается в глаза.

— Ого! Да неужели? — Она притворилась оскорбленной.

— Хочешь, я тебя процитирую? По памяти: «Мари запала на легавого. Это опасно, доктор?»

— Ага… Только вот что-то мне вдруг внезапно перехотелось. Слишком самоуверенный тип способен отбить у меня всякое желание.

— Очень кстати. — Ари расплылся в улыбке. — Потому что ничего не выгорит.

— Вот и отлично.

— Ладно. Может, теперь поедем?

— Может, сперва ты позволишь мне допить коктейль?

Аналитик приподнял брови, помахал Бенедикт и сел рядом с актрисой.

Официантка подошла к их столику с пустым подносом в руках.

— По вашей книге я могла бы и догадаться, что вы подруга Маккензи. — Она улыбнулась Мари. — Вы бы сразу так и сказали.

— Зачем? По-вашему, мне есть чем гордиться? — усмехнулась молодая женщина.

— Да нет. Но из сострадания я бы добавила побольше виски в ваш коктейль.

— Вы обе страшно остроумные, — вмешался Ари. — Честно-честно. Я был бы рад слушать вас часами, но, может быть, мне тоже дадут виски?

Бенедикт с видом заботливой мамочки потрепала его по щеке:

— Конечно-конечно, Ари. Сами знаете, я ни в чем не могу вам отказать.

Она очаровательно ему подмигнула и направилась к бару.

— Значит, просто друзья, да? — подколола его Мари.

— Подумай только, этот тип покончил с собой, потому что думал, что его книга никому не интересна.

— Прости?

— Джон Кеннеди Тул. Автор книги, которую ты читаешь…

— Ах да. Кажется, мне что-то такое попадалось.

— Потрясающая история, правда?

— То, что писатель покончил с собой? Ты имеешь в виду, ужасная?

— Для него — конечно… Ну а для литературы! Человек посылает свой роман издателю, тот его возвращает, говоря, что книга никуда не годится. И бедняга кончает с собой. Спустя одиннадцать лет его мать наконец добивается посмертной публикации романа, и он получает Пулитцеровскую премию. Разве не красивая история?

— Ерунда! Самоубийство всегда остается самоубийством. Какая же это красивая история?

— Какая ты неромантичная.

— А ты дурак.

Тут только Ари осознал свою бестактность, и кровь бросилась ему в лицо. И правда дурак! Говорить в таком тоне о самоубийстве с человеком, у которого болезнь Хантингтона, не самая хорошая идея. Он успокоил себя, решив, что не стоит вести себя с ней по-другому, потому что он знает о ее недуге.

К счастью, как раз в этот момент Бенедикт принесла ему виски, и это отвлекло их от разговора.

Они чокнулись и вместе выпили.

— Предупреждаю, мы действительно не будем сегодня трахаться, — серьезно сказал Ари, ставя свой бокал.

Актриса громко рассмеялась:

— О-ля-ля, Маккензи! Клевый приемчик, чтобы склеить девушку, это твое «не-очень-то-и-хотелось-не-будем-трахаться-бла-бла-бла»! Только вот верится с трудом!

— Но так оно и есть. Не очень-то и хотелось. Да ты в зеркало на себя посмотри!

Она улыбнулась, и они еще долго подначивали друг друга, чередуя остроты с взрывами хохота, пока их бокалы не опустели. Потом Ари сказал, что ему пора в гостиницу, чтобы поработать там над заметками Ирис. Эти слова вызвали у девушки улыбку.

— Ну да, ну да… Еще бы! Конечно, поработать!

Расплатившись, они дошли до большой гостиницы, возвышавшейся над площадью Клиши. К удивлению молодой женщины, аналитик в самом деле забронировал там два отдельных номера. Тем не менее спустя два часа они сидели вместе в номере Маккензи. За письменным столом Ари раскрыл картонную папку, которую дала ему Ирис.

— А мне можно взглянуть? — спросила Мари, подходя поближе.

— Нет. Это документы ЦУВБ, а я и так уже говорю тебе куда больше, чем положено.

Она вздохнула, взяла пульт от телевизора и растянулась на кровати.

— О’кей, о’кей… Я тебе не помешаю, если посмотрю телевизор?

— Нет.

Он разложил перед собой обе карточки, составленные Ирис. Та, что касалась Жана Лалу, была совсем короткой. И он прочел ее в один миг.