Джонатан Келлерман: Частное расследование

С торжеством, в котором было что-то сверхъестественное.

— Причина, — сказал он. — Моя работа.

— Такие малюсенькие, — сказал она. — Они выживут?

— Это как раз и есть выжившие, — ответил я. — Главная задача состоит в том, чтобы взрослые рыбки были всегда сыты, — тогда они не будут есть малышей.

— Как вам удалось добиться, чтобы они вывелись?

— Я ничего не делал. Это случилось само собой.

— Но ведь вы должны были, наверно, как-то все тут устроить. Чтобы это могло случиться.

— Я обеспечил воду.

Она улыбнулась.

Мы сидели у пруда. Воздух был неподвижен, слышался тихий шепот водопада. Ее босые ноги были спрятаны под юбку. Пальцы перебирали траву.

— Мне здесь нравится. Мы могли бы каждый раз разговаривать здесь?

— Разумеется.

— Здесь такой покой. — Ее пальцы перестали перебирать траву и начали «месить» друг друга.

— Как мама? — спросил я.

— Хорошо. Наверно, хорошо. Я все жду, будто вот-вот что-то должно... я не знаю... сломаться. Что она начнет кричать или сходить с ума. А то она выглядит почти неестественно спокойной.

— Это тебя беспокоит?

— В известном смысле, да. Но, наверно, по-настоящему меня мучает то, что я ничего не знаю. Ничего о том, что знает она — как ей представляется все, что с ней произошло.

То есть она говорит, что отключилась и пришла в себя уже в больнице, но...

— Но что?

— Может, она просто оберегает меня. Или себя — изгоняет это из памяти. Подавляет это.

— Я ей верю, — сказал я. — Все время, пока я видел ее, она была без сознания. Ни малейшего контакта с окружающим.

— Да. Доктор Левин говорит то же самое... Он мне нравится. Левин. Он дает тебе почувствовать, что никуда не спешит. Что считает важным все, что ты хочешь ему сказать.

— Я рад.

— Слава Богу, что ей достался кто-то хороший. — Она повернулась ко мне, и я увидел, что глаза у нее на мокром месте. — Не знаю, как мне вас благодарить.

— Ты уже сделала это.

— Но этого недостаточно — за то, что вы сделали... — Она потянулась было к моей руке, но потом отстранилась.

Стала смотреть на пруд. Словно хотела что-то увидеть в воде.

— Я приняла решение. Относительно планов. Год буду учиться здесь, а потом посмотрим. Одного семестра все равно бы не хватило. Слишком много всего надо сделать. Сегодня утром я звонила в Гарвард. Прямо из больницы. Еще до того, как прилетел вертолет. Поблагодарила за отсрочку и сказала им, что я решила. Они сказали, что примут меня переводом, если мой балл в Калифорнийском будет достаточно высок.

— Уверен, что так и будет.

— Наверно. Если удастся правильно организовать свое время. Ноэль уехал. Приходил вчера попрощаться.

— Ну и как?

— Вид у него был немножко испуганный. Что меня удивило. Никогда не думала, что он может растеряться. Это выглядело почти... мило. С ним была его мама. Вот уж кто действительно паниковал, так это она. Она будет ужасно по нему скучать.

— Вы с Ноэлем собираетесь поддерживать контакт?

— Мы договорились переписываться. Но вы ведь знаете, как это бывает — разные места, разные впечатления. Он был настоящим другом.

— Уж это точно.

Она грустно полуулыбнулась.

Я спросил:

— Ты что?

— Я знаю, что он хочет большего, чем просто дружба. От этого мне немного... я не знаю... Может, он там встретит кого-то, кто по-настоящему подойдет ему.

Она наклонилась к воде.

— Сюда плывут большие рыбы. Можно мне их покормить?

Я отдал ей чашку с кормом. Она бросила горсть гранул подальше от мальков и смотрела, как взрослые рыбы подскакивали и хватали добычу.

— Ну, вы даете, ребята, — сказала она. — Ближе не подплывайте. Надо же, вот ненасытная банда... Думаете, она все-таки когда-нибудь совсем выздоровеет? Левин говорит, что со временем она должна прийти в норму. Но я не знаю.

— Что же заставляет тебя сомневаться?

— Может, он просто оптимист.

У нее это прозвучало как недостаток.

— Насколько я могу судить, доктор Левин реалист, — возразил я. И вспомнил лицо Джины на фоне больничных простыней. Пластмассовые трубки, отдаленное позвякивание металла и стекла. Тонкая бледная рука пожимает мою. И пугающее спокойствие...

Я сказал:

— Уже одно то, что она так хорошо переносит больницу, — добрый знак, Мелисса. Она поняла, что может находиться вне дома без каких бы то ни было неприятных ощущений. Как ни жутко это звучит, но вся эта история может в итоге способствовать ее излечению. Разумеется, я не хочу этим сказать, что она не травмирована или что все легко пройдет.