Дин Кунц - Отродье ночи (Шорохи)

«Я умер, — подумал он. — Мертв. Эта сука убила меня. Умер. Гнилая, вонючая сука распорола мне кишки».

Слезы брызнули из его глаз.

Немного успокоившись, он вдруг подумал: «Но если я умер... разве возможно, чтобы я сейчас сидел здесь? Разве можно быть одновременно и живым, и мертвым?»

Он ощупал живот. Никаких шрамов, никаких ножевых ранений. Гладкая упругая кожа.

Вдруг мысли прояснились. Точно спала серая пелена, застилавшая глаза, и все осветилось чистым, пронзительным светом. Фраю пришло в голову, что, может, Кэтрин и не возвращалась из могилы. А Хилари Томас? Они лишь Хилари Томас или Кэтрин Энн Фрай? Не сходит ли он с ума, преследуя ее? А все женщины, которых он убил за последние пять лет, были ли они именно теми, в кого вселился дух Кэтрин? Или они — невинные жертвы?

Бруно сидел, не смея шевельнуться, пораженный и ошеломленный новыми мыслями.

Но шорохи и звуки, врывающиеся в сон каждую ночь, зловещие звуки, пугающие его...

Ему вдруг стало ясно: если он хорошо сосредоточится, если старательно восстановит все детские воспоминания, то поймет, что это за шорохи, постигнет их значение. Он вспомнил, как Кэтрин открывает тяжелые деревянные двери и толкает его туда, в темноту. Дверь захлопывается и поворачивается ключ. Впереди земля исчезает и резко вниз уходят невидимые ступени. Вниз. Вниз.

Нет!

Он зажал уши ладонями, как будто от неприятных мыслей можно спастись, как от надоевших звуков. Пот катился крупными каплями по лицу. Его трясло. Нет! Нет, нет, нет!

Сколько он помнил себя, ему всегда хотелось найти источник шорохов, того, кто произносил невнятные звуки. Он жаждал понять смысл этого бормотания, надеясь, что тогда ему удастся выбраться из тягучего плена кошмаров. Но сейчас, вплотную подойдя к разгадке тайны, он понял, что знание еще ужаснее неведения, и, испугавшись, свернул с пути, ведущего к объяснению его страхов.

Фургон вновь наполнился свистящими звуками и легкими шорохами. Бруно в ужасе закричал и начал раскачиваться взад и вперед, сидя на полу машины.

По телу поползли странные существа. Они, цепляясь за одежду, пытались взобраться на грудь, спину, руки. Лезли к лицу. Толкались в зубы. Забивались в ноздри.

Визжа и извиваясь всем телом, Бруно сбивал их руками, отрывал от одежды и швырял прочь от себя.

Но вот тонкий луч света, проникший сквозь лобовое стекло, прогнал темноту и вместе с ней исчезли и существа. Фрай мало-помалу пришел в себя.

Бессильный, он сидел несколько минут неподвижно, прислонившись к стенке, и вытирал платком вспотевшее лицо.

Наконец, он решился продолжить поиски этой суки. Она где-то в городе — ждет его, прячется. Он должен опередить ее, обнаружить первым и убить — иначе смерть.

Краткий миг озарения, посетивший его мысли, бесследно исчез, словно и не было его. Он забыл о вспыхнувших вопросах и сомнениях. Как и прежде, он был абсолютно уверен, что Кэтрин ожила и должна быть остановлена.

Наспех пообедав, он поехал в Вествуд и остановился за два дома до особняка Хилари Томас. Фрай перебрался в грузовое отделение и принялся наблюдать из маленького окошечка «доджа».

У дверей дома Хилари Томас стоял большой фургон. На его боках сине-белыми буквами было написано:

Уборка комнат.

Мытье окон.

В доме работали три женщины в белых комбинезонах. Они то и дело выносили мусорные пакеты, куски разбитой Фраем мебели, а в дом забирали из фургона швабры, метелки, вакуумные пылесосы и еще кучу каких-то мешков и ведер.

Хотя Фрай просидел так несколько часов, ему не удалось заметить Хилари Томас, и он окончательно убедился, что она исчезла. «Значит, — подумал он, — женщина не вернется в дом, пока не убедится, что он мертв».

— Но я не такой, чтобы умирать, — произнес он вслух, не спуская глаз с дома. — Слышишь, сука? Я опережу тебя. Я отрежу тебе вонючую голову.

Наконец, около пяти пополудни, женщины сложили в фургон все принадлежности, закрыли дом и уехали.

Фрай последовал на ними.

Только от них можно узнать, где Хилари Томас. Эта сука нанимала их. Они должны знать, куда она подевалась. Главное — заставить кого-нибудь из них заговорить.

Компания занимала одноэтажный особняк на грязной боковой улочке, в квартале от Пико. Фургон, за которым ехал Фрай, свернул на автостоянку и замер в ряду таких же машин с бело-синими буквами по бокам.

Фрай медленно проехал мимо выстроившихся в линию одинаковых, как близнецы, фургонов, свернул на другую улицу, развернулся на пустыре и направился обратно.