Петр Катериничев - Корсар. Наваждение

Его взору представилась большая сокровищница замка. Здесь не было ни золота, ни серебра – только камни. Алмазы и изумруды, рубины и сапфиры – все камни были исключительными… Некоторые были оправлены, другие хранились в специальных, обитых бархатом коробочках.

Были и камни-призраки, за ними через столетия тенью двигались смертельные преступления, и каждый, кто владел ими, умирал мучительной, насильственной смертью… Перстень Саладина, повелителя Востока, – желтый алмаз в обрамлении сапфиров… Перстень Ричарда Плантагенета, прозванного Львиным Сердцем, короля Британии… Перстень Фридриха Рыжебородого, германцы называли его Барбароссой… Очень простой перстень – темный рубин в золоте – принадлежал, по преданию, самому Карлу Великому, а до него – легендарному королю Артуру.

Великий Мастер вспомнил предание: король Артур, смертельно раненный в битве при Кампланне, не умер, а был увезен на священный, недостижимый для смертных остров Аваллон, где затянулись его раны… И он тайно пребывает на земле Британии и ждет часа явиться вновь – когда наступит крайняя опасность для родной страны… Действительно: место захоронения короля Артура так и не найдено, хотя это пытались сделать и англосаксы, и норманны… Зато известна некая странная надпись, совсем не похожая на погребальную: «Здесь лежит Артур, король Былого и Грядущего»…

Великий Мастер выпрямился. Пора. Перстень с красным камнем исчез в складках его одежды… Великий Мастер оглядел монахов-воинов. Речь его была краткой: «Волею Всевышнего и своей с нынешнего часа слагаю с себя полномочия и власть, данную мне братьями и Богом, и предаю свою судьбу воле Провидения»…

Рыцарь развернулся и скрылся в маленькой потайной комнате между колоннами… Там ожидал раб. «Делай!» – велел рыцарь. Тускло сверкнул металл, и белый плащ окрасился ярко-алым…

Появившийся перед собранием командоров оруженосец объявил: «Великого Мастера больше нет».

Человек средних лет, быстро шагавший по узкой улочке, был одет как мелкопоместный служилый дворянин. Он появился из маленькой дверцы в стене. Ничто не привлекало в его облике, только глаза, громадные, густо-зеленые, казалось, в них блистали отсветы многих пожаров, и прошлых, и будущих…

Минули годы и десятилетия. Бертран де Гот по влиянию Филиппа Красивого стал папой Климентом, а сам король Франции не мог забыть двух вещей: своего пребывания в Тампле в 1306 году, когда толпы простолюдинов бесчинствовали в Париже, – тамплиеры спасли Филиппа и… нечаянно обнаружили перед королем свои сокровища.

Трон единичен и не терпит обязательств ни перед кем. Короли не могут и не должны прощать ни чужого богатства, ни чужой помощи. Ни – чужой власти. И еще – не забыл Филипп слов, сказанных тамплиерами его брату, Генриху Английскому: «Ты будешь королем, пока справедлив». Что понимали тамплиеры под словом «справедливость», было известно только их высшим рыцарям. Филипп Красивый желал быть справедливым только как подобает королю. И – никак иначе.

Избранный новый Великий Мастер Яков Моле вот уже много лет наслаждался могуществом и властью; власть покоилась на несметных сокровищах и казалась не только незыблемой, но вечной… И когда он получил приглашение папы приехать в Париж, совпавшее с просьбой короля – быть крестным его сыну, Великий Мастер в сопровождении шестидесяти избранных рыцарей покинул Кипр и двинулся в путь.

Въезд его в столицу был подобен триумфу римских императоров: тюки с золотом и серебром, навьюченные на десятки лошадей, следовали за Великим Мастером и вместе с ним скрылись за воротами Тампля… Казалось, через город в сопровождении закованной в броню свиты проследовал сам князь мира сего…

13 октября 1307 года от Рождества Христова стало для ордена роковым: по приказанию короля Яков Моле был захвачен вместе со свитой; по всей Франции были схвачены тысячи тамплиеров, их рыцари и служки были пленены и заключены в казематы…

Серый мартовский день был промозглым от сырого, простудного ветра; мутные воды Сены огибали маленький островок, на котором были воздвигнуты два эшафота: столбы и связки хвороста. Чуть поодаль был поставлен на возвышении навес – для короля Франции и его свиты. Моросящий время от времени дождь обещал, что смерть обоих, Великого Мастера Моле и Великого Наставника Ги, поверженных властителей самого могущественного ордена, будет мучительной и долгой.

Приговор зачитывал монах-доминиканец: коричневая сутана и капюшон скрывали и его фигуру, и его лицо. Длинные, костлявые пальцы цепко держали длинный свиток пергамента: грехи тамплиеров были велики, они ужасали, но простолюдинов почти не было на церемонии: уже несколько лет по Франции горели костры, уничтожая Рыцарей Храма, – их сжигали на медленном огне, и редко кто из их близких имел достаточно мужества, чтобы тайно встретиться с палачом и вложить ему в руку тяжелый кошель с золотом – залог быстрой смерти…