Петр Катериничев - Корсар. Наваждение

Невзирая на плотный и упругий поток, Корсар не смог удержаться – расхохотался: вот, ёшкин кот – стихами стал думать! Если это и есть дар от Волина, то… Не, лучше без него. Быть в наши времена поэтом – это нужно иметь чугунную голову – пробивать ею двери спонсоров и стальное сердце – дабы вышучивать все и вся и прибаутничать везде – иные поэты нонче склонны помирать с голоду. Впрочем, как и прозаики. У тех – одна беда: пишут длинно! Кто сейчас из нового поколения способен прочесть что-то длиннее эсэмэски? То-то и оно.

А где святое искусство? Как всегда, в музыке. Она – не требует перевода на языки и наречия и воспринимается душой.

Словно не вполне соглашаясь с этой в общем-то вздорной мыслью, мимо Корсара с ревом промчался навороченный «бентли», из полуоткрытых окон которого слышалось вездесущее теперь «умца-умца-умца-ца…». Точно. В размышления стоит внести коррективы. Музыка воспринимается или душой, или – задницей. Причем воспринимающих второй вариант настолько же больше, насколько песен в стиле «шансон, мля» больше всех остальных, вместе взятых, включая неаполитанские.

И здесь, даже сквозь упругую мощь встречного воздушного потока Корсар услышал нежные переливы струнных инструментов. Моцарт, один из светлых гениев современности – после разговора с Екатериной Владиславовной Ланевской Корсар смело записал себя в современники Моцарта. Ну и – Сальери, разумеется. Куда ж они – один без другого?

И только спустя минуты две пришла здравая мысль: гениальная мелодия гениального австрийца звучит не в уникальной музыкальной памяти культуролога Дмитрия Корсара, а – из его мобильного, чудом, вместе с ноутбуком, избежавшего затопления и безнадежного умирания в безвестной речушке. Зачем, Корсар теперь и сам не знал, но в последний момент перед выездомпобегом с асиенды Волина он взял да и засунул портативный компьютер и телефон в плотный пластиковый пакет – к деньгам, что ли, ближе? Или голова, в том месте, где кость, явственно ныла, указывая приближение грозы? И он решил умную технику уберечь от сырости? Сейчас он узнает: может, и зря.

Корсар тормознул, чуть съехал на обочину; кто-то дозванивался до него с упорством механического робота имени МТС: «Мы благодарим вас за то, что вы всё еще остаетесь нашим абонентом, и хотим предложить вам новую услугу, дороже прежних, зато – прикольная и выглядит совершенно бесплатной, как «стерл я дь» на Ленинградке… Почему? Да потому что у других компаний они выглядят – по тарифу!»

Корсар вынул продолжавший радовать бодрой классикой утреннюю Москву телефон, раскрыл ноутбук, увидел, откуда звонят – с всуе упомянутой Ленинградки, хмыкнул про себя и только потом узнал номер. Почувствовал, как изморозь прошла по телу, и только потом принял вызов, с опаской поднес мобильный к уху.

– Корсар! Ты? Отзовись! Трезвоню минут пять уже! Ты? – услышал Дима.

– Ну так елки ж с палками и другими деревами… – только и смог выговорить Корсар.

– Димон! Живой! Здоровый! Трезвый! Да ёрш твою медь! А я уж было подумал…

– Сашка… Буров… Ты сам-то как?! Здоров? Ты – где?

– На одной съемной своей хатке. Во избежание, так сказать. Не, ты не подумай чего, я не женат официально, но подруга у меня – зверь-пантера, и даже если я ей справку от врача принесу по всей форме…

– Бурый, не части! Я сегодня из теленовостей узнал, что тебя убили!

– Вчера!

– Ну да, вчера, конечно. Сбили машиной. И я набрал твой мобильный и видел в прямом эфире, как твой сотовый дребезжал рядом с накрытыми простыней носилками… Это был ты?

– Это был я. Но не в виде тела, а просто без сознания. Все верно. И это был мой сотовый. И сбили – меня. Но – не до смерти! Прикинь?! Суки! Не нашлось еще того грузовика, чтобы меня до смерти забодал!

– Погоди, Сашка…

– Что годить? Сотрясение мозгов у меня. Башка чуть трещит, но это – не беда. Мозгов у меня не много, вот они и сотряслись слегка. Из больницы я, само собою, сбежал… Они, наверное, осерчали, но потом поймут, что я – прав на все сто. От глупости – не лечат, скажи? Не, лучше молчи. Мочить-то ведь тебя мылились… Со мной – просто попутали, суки! Ты хоть это… осознал?

– Мне объяснили. Жестко, но доходчиво.

– Слушай. Давай этих доходчивых вытащим на солнышко и потолкуем, а? Разъясним, так сказать, кто здесь Шариков, а кто – сова! И по закону, и по понятиям, и по жизни! Тебя ищут, Корсар?

– Спроси что-нибудь попроще…

– «Ищут пожарные, ищет милиция… Про себя, «покойного», я передачу не посмотрел – действительно с отшибленной башкой под простыней валялся, и эскулапы или те, кто там рядом ошивался, решили, что мне – кранты… В смысле – тебе. А вечером я из больнички утёк, и дома уже – ну, на холостяцкой своей хатке, видел по ящику, как про тебя, маньяка охального и сексуального, вещали! Тоже вчера.