Джон Коннолли - Рожденные убивать

— Собираетесь куда-то, преподобный отец?

Он пропустил вопрос мимо ушей.

— Как ты нашел нас, грешник?

— По следу Странника.

Старик покачал головой:

— Интересный тип. Жаль, что ты убил его.

— Да уж, вы тоже уникум еще тот! Ваша дочь ушла, преподобный, сын — тоже. Все кончено.

Старик сплюнул в воду и взглянул поверх моего плеча туда, где лежала под дождем мертвая женщина. Он не выразил никаких чувств.

— Выходите из лодки. Вам предстоит суд, на котором вы ответите за смерть своей паствы, за убийство Джека Мерсье, его жены и друзей, за убийство Кертиса и Грэйс Пелтье. Вы ответите за все.

Он отрицательно покачал головой:

— Мне не за что отвечать. Господь не посылал демонов, чтобы убить перворожденных в Египте, мистер Паркер, — он послал ангелов. Мы были ангелами, действовавшими от имени Бога и собирающими урожай из грешников.

— Убийство женщин и детей не очень богоугодное дело.

Кровь стекала с его пальцев на деревянную обшивку лодки. Осторожно он поднял свою раненую руку, якобы испугавшись боли, и показал мне кровь на своей руке.

— Бог убивает женщин и детей каждый день, — сказал он. — Он забрал твоих жену и ребенка. Если Он решит, что они достойны спасения, они пребудут у Престола Создателя во веки веков.

Моя рука крепче сжала пистолет, и я ощутил, как курок слегка сдвинулся с места.

— Не Господь убивал моих жену и ребенка — человек разорвал их на части, безумный, жестокий человек, которого вы поощрили.

— Он не нуждался в одобрении своих дел. Ему нужно было всего лишь достойное оформление для его идеалов и новые горизонты.

Некоторое время Фолкнер стоял молча, не произнося ни слова больше. Казалось, он внимательно изучает меня, склонив голову в сторону.

— Ты их видишь, не так ли? — наконец спросил он.

Я не ответил.

— Думаешь, ты один такой? — он снова улыбнулся. — Я их тоже вижу. Они говорят со мной. Они рассказывают мне обо всем. Они ждут тебя, грешник, все они. Ты думаешь, с их смертью все закончилось? Вовсе нет: они все ждут тебя.

Он наклонился вперед, заговорщически подмигнув.

— И они трахают твою девку, пока дожидаются тебя, — прошипел он. — Они трахают обеих твоих шлюх.

Мне оставалось только надавить на спусковой крючок, и я бы убил его. Но я перевел дыхание и почувствовал, что курок медленно возвращается в нейтральное положение. Старик казался почти разочарованным.

— Вы — лжец, Фолкнер, — я был абсолютно спокоен. — Где бы ни находились мои жена и ребенок, они надежно защищены от вас и таких, как вы. А теперь в последний раз говорю: выходите из лодки.

Он по-прежнему не двигался.

— Нет такого земного суда, который сможет обвинить меня, грешник. Господь будет судить меня.

— В конце концов — разумеется, — ответил я.

— Прощай, грешник, — сказал преподобный Фолкнер, и что-то сильно ударило меня в спину, свалив на колени. Коричневый ботинок тяжело наступил мне на пальцы, и пистолет выпал, послав пулю в причал, перед тем как был отброшен ногой прочь от меня в море. Потом тяжесть обрушилась на меня, и мое лицо было вдавлено в грязь. Кто-то встал коленями мне на спину, выжимая воздух из легких. Ноздри и рот заполнились грязью. Я уперся правой рукой и постарался столкнуть его назад силой корпуса и одновременно ударить правой рукой. Кажется, удар достиг цели, и нападавший слегка обмяк на моей спине. Я попытался сбросить его окончательно, повернувшись, но руки нападавшего сомкнулись у меня на горле, а колени больно сдавили мои ребра. Меня опрокинули на спину, и я увидел лицо дьявола.

Черты лица мистера Падда исказились от укусов пауков. Его губы распухли и побагровели, как будто бы их залили коллагеном. Опухоль закрыла ему ноздри, и он с трудом дышал ртом; распухший язык свисал изо рта. Один глаз был совсем закрыт, а второй, казалось, стал вдвое больше своего размера, и вот-вот лопнет — он стал бело-серым, налитым кровью там, где разорвались капилляры. Обрывки серебристой паутины запутались в его волосах, а черный паук застрял между воротничком рубашки и распухшей шеей, болтая лапками в воздухе и пытаясь укусить. Я ударил его по рукам, но он еще сильнее сжал меня. Кровь, смешиваясь со слюной, потекла у него изо рта и закапала на шею, когда я приподнялся и ударил пальцами правой руки в его лицо, пытаясь попасть в глаз.

Я слышал, как неподалеку от меня заводится мотор лодки. Падд перехватил меня по-другому и кажется, решил раздавить мне хрящи гортани. Я пытался пальцами разжать его руки, чувствуя, как темнеет в глазах и в голове бешено пульсирует кровь. Лодка издала громкий всплеск, спустившись с пандуса на воду, но мне уже было все равно. В ушах стоял звон и звук тяжелого надсадного дыхания человека, который, умирая, убивал меня. Пальцы рук онемели, тупая боль растекалась от висков к глазам. В отчаянии я пытался оцарапать его лицо, но я не чувствовал своих рук, а зрение мое затуманилось.