Таня Карвер - Клетка из костей

Чокнулись. Выпили.

Микки поставил бутылку на стеклянный столик, хотя и понимал, что на поверхности останется влажный круг.

— Вы хотели мне о чем-то рассказать?

— Да, — потупившись, сказала она и улыбнулась.

— Я вас слушаю.

Она поставила свой бокал на столик. Посмотрела ему в глаза — и ткань его штанов невольно вздыбилась в районе паха.

— Я о многом хочу вам рассказать. Но сначала мне нужно сделать это.

Она придвинулась ближе.

— Что же?

— Вот это.

И, обхватив его лицо руками, она впилась ему в губы.

Он старался не отвечать на поцелуй. Потом, когда все закончилось, он уговаривал самого себя: «Ты старался, старался изо всех сил…» Но это была неправда. Едва ее губы коснулись его губ, языки их переплелись, а когда она прижалась к нему всем телом, ткань на брюках чуть не лопнула.

Она на секунду отпрянула, улыбнулась.

— Так-то лучше, — сказала она.

Шелковый халатик легко соскользнул с ее плеч — и Микки увидел то, что скрывалось под ним. Увидел и обомлел.

— Надеюсь, вы не сочтете меня самонадеянной… — сказала она, изящно поводя плечами. Она прекрасно понимала, как жадно его глаза пожирают ее тело, облаченное лишь в черное белье, и ноги, обтянутые чулками. — Но мне кажется, мы оба это чувствуем, не так ли?..

— Но вы… Вы же должны мне что-то… рассказать…

— Потом. Сначала — это. Вы не возражаете?

Вместо ответа Микки швырнул халатик, сползший уже до талии, на пол.

Хватит притворного сопротивления.

Хватит думать о чем-то еще, кроме божественной плоти Линн Виндзор.

Фил бежал по коридору сломя голову, но Самюэль был быстрее. «Уж не знаю, кто это, — думал Фил на бегу, — но ориентируется он в больнице неплохо».

Зажав ребенка, такого хрупкого, почти невесомого, под мышкой, Самюэль бежал все быстрее.

В конце коридора Фил уткнулся в развилку и остановился, упершись руками в колени, чтобы перевести дыхание. Все коридоры казались ему одинаковыми. Табличек на отделениях он не читал — просто мчался вслед за Самюэлем. Он даже не знал, пробегали ли они тут раньше. Налево, направо, вперед — ни мальчика, ни похитителя нигде не видно. Он прислушался в надежде услышать крики, шум. Тишина. Только его собственное сиплое дыхание.

И тут — крик. Из левого коридора. Он посмотрел в ту сторону, но ничего не увидел. Крик не умолкал, только теперь к нему присоединился топот ног. Превозмогая боль в груди, Фил бросился туда.

Впереди виднелась приемная, где все — персонал, пациенты, посетители — слились в одну шумную массу. Крики, всхлипы… Фил кинулся к двери, но путь ему преградил охранник.

— Не входите сюда, пожалуйста, здесь небезопасно.

Фил попытался вырваться, но охранник схватился за него еще крепче.

— Да не входите же! Мы уже вызвали полицию.

Чертыхаясь, Фил вытащил из кармана свое удостоверение.

— Извините… — только и буркнул охранник, отпуская его.

Фил рванул через двойные двери. Самюэль уже стоял у входа, прикрываясь мальчиком. Стоило кому-то шелохнуться, и он взмахивал пистолетом.

— Назад! — кричал он. — Отойдите, я вас прошу… — Измученный, заплаканный голос.

Фил остановился напротив, и мужчина сразу же навел прицел на него.

— Пожалуйста, не надо… Просто оставьте меня в покое…

— Отпусти мальчика, — сказал Фил, приближаясь. — Ну, давай, Самюэль, отпусти ребенка…

Дуло по-прежнему смотрело прямо на него.

— Нет… Стой…

Он умолял его. Заклинал.

«Совсем ослабел, — понял Фил. — Я с ним справлюсь. Запросто».

— Не подходи!

— Это конец, Самюэль. Все.

— Я… я выстрелю…

— Нет, не выстрелишь.

Фил надвигался.

— Выстрелю…

Фил замер: прямо на них летел внедорожник. И водитель явно не намеревался сбавлять скорость. Фил едва успел отскочить, но Самюэль не сдвинулся с места. Машина, визжа покрышками, притормозила, со стороны пассажира распахнулась дверца, одно движение — и мальчик исчез.

Фил подбежал к машине, но не смог разглядеть лица водителя. Зато пассажир смотрел прямо ему в глаза.

И Фил узнал его. И это узнавание было похоже на удар под дых.

— Нет, нет…

Он упал на колени и замер. Внедорожник, взревев мотором, скрылся из виду.

Из здания больницы выбежал Гласс и бросился к своей машине. Он уехал, а Фил его даже не заметил.

Самюэль ткнул пистолетным дулом себе в подбородок.

— Мне очень жаль, очень жаль…

И нажал на курок.

По парковке прокатилась волна криков.

Но и этого Фил не заметил. Он видел перед собой лишь лицо пассажира. Капюшон из грубой ткани. И темные, бездонные глаза.