Поль-Франсуа Уссон - Кристаль

— Можно только верхние пуговицы, — остановил его Исаксен. — Разувайтесь.

Затем доктор встал из-за стола и нетвердой старческой походкой направился к весам:

— Становитесь на них, дорогой мой гигант.

Бьорн приблизился, немного стесняясь выпирающего живота и чувствуя, что весь вспотел под трикотажной фуфайкой. Он чувствовал себя голым. Ему хотелось схватить свои вещи и бежать, но, вспомнив о двух ангелицах в белых халатах, сидящих на входе, он отказался от этой идеи.

— Давно вы в последний раз взвешивались?

Мужчины обменялись взглядами, достаточно тяжелыми для любых весов. Затем Бьорн шагнул на платформу, и серебристая металлическая линейка с резким щелчком перекосилась в одну сторону. Доктор Исаксен начал перемещать по ней противовес, но она так и не выровнялась. Доктор сочувственно взглянул на пациента:

— Кажется, мое оборудование не рассчитано на ваши габариты…

Сойдя с весов, Бьорн не сдержался и сказал:

— Вы могли бы сразу об этом догадаться.

— Да-да, конечно… Садитесь на этот конец стола. Подождите минутку, я постелю чистую простыню.

Старик быстро засеменил к «пыточному» столу и достал из ящика под ним белоснежную простыню.

— Вы, должно быть, видели сотни детей за годы своей работы, — осторожно сказал Бьорн.

Исаксен обернулся к нему и застыл неподвижно, прижимая простыню к груди:

— А, вот вы зачем пришли… Да, я часто осматривал детей. С ними всегда надо быть особенно внимательным. Они никогда не жалуются… Мне не хватает их любопытных взглядов… Даже больше, чем моей работы как таковой…

Бьорн помог ему расстелить простыню и, поднявшись на металлическую ступеньку, сел на край стола. Доктор отправился к шкафу за стетоскопом. Пока Исаксен был занят поисками, Бьорн задал новый вопрос:

— Вы помните всех своих пациентов?

Доктор улыбнулся:

— У меня фотографическая память… К тому же я храню все записи. — Он указал на небольшую дверь, которая вела в соседнее помещение — очевидно, архив. — Это самое важное. Ни о чем не забывать, ничего не путать, все иметь под рукой.

— Скажите, а близнецы вам часто встречались?

— О да! Часто… Вы знаете, это более распространенное явление, чем принято думать. Просто близнецы далеко не всегда неразлучны. Некоторые живут отдельно, и у каждого своя жизнь. Это, так сказать, близнецы инкогнито…

Доктор закрыл шкаф и направился к своему столу:

— Куда же я его подевал?.. А какой период вас интересует?

— Вскоре после войны… Я говорю о мажоретках.

Исаксен остановился на полпути между письменным и смотровым столом, обратив на Бьорна заблестевшие глаза:

— Мажоретки, вы говорите?.. Да, были и мажоретки… Но близняшки?.. Что-то не припомню…

Бьорн с трудом скрыл разочарование и указал доктору на стетоскоп, висевший у того на шее.

— Ах!.. Благодарю! Голова моя садовая!..

Бьорн позволил себя осмотреть.

— Доктор, я… — наконец заговорил он.

— Тс-с-с! Когда вы говорите, я не слышу, как вы дышите. Помолчите минутку.

Тщательно выслушав дыхательные шумы, старый доктор слегка пожал плечами и вернулся к письменному столу.

— Все хрипит, трещит, свистит… — констатировал Исаксен. — Я не специалист, но при ваши хворях и особенно их страшной запущенности медицина мало что может для вас сделать, дорогой мой гигант…

Он с усталым видом откинулся на спинку вращающегося кресла и, прикрыв глаза, добавил:

— Можете одеваться.

Все то время, пока Бьорн одевался, Исаксен сидел неподвижно, с закрытыми глазами. Казалось, он едва дышал.

— Доктор?.. — осторожно позвал Бьорн.

Затем он оперся ладонями на письменный стол и слегка наклонился вперед, чтобы убедиться, что Исаксен дышит.

— Доктор?

— Садитесь, пожалуйста.

Бьорн, удивленный, выпрямился. Дрожащие руки с узловатыми пальцами вынули из ящика новый чистый лист бристольского картона.

— Моя секретарша не принесла мне вашу карту. Значит, вы у меня впервые?

Бьорн подумал, не стоит ли ему подняться и уйти, больше ни о чем не спрашивая. Но он не мог оставить начатое расследование. Не может быть, чтобы этот человек, некогда столь хороший профессионал, забыл…

— Я был у вас некоторое время назад. Вы поставили мне совершенно точный диагноз. Но я подумал, может быть, у меня есть второй шанс…

— Вторых шансов не существует, мой бедный друг. Это спасительная ложь, призванная утешить человечество.

Неожиданно старик резким движением вскинул руку и сделал такое движение, словно ловил муху на лету.