Поль-Франсуа Уссон - Кристаль

Пытаясь скрыть неловкость, французский тренер отошел от двери и вклинился в группу мажореток — ими-то, по крайней мере, он мог помыкать, как хотел. (Правда, для этого нужно было держать себя в руках — не слишком увлекаться разглядыванием юных прелестей, сосредоточившись на мускулатуре, и больше внимания уделять выправке, а не соблазнительным изгибам.).

Затем он присоединился к своим коллегам-иностранцам, собравшимся в небольшом отдельном кабинете, примыкавшем к главному залу ресторана. Они разглядывали что-то, стоя возле витрины. Заметив Альбера, некоторые из них ему кивнули.

В витрине стояла ярко освещенная позолоченная статуэтка. Альбер глубоко вздохнул, предвкушая, как его команда получит этот приз.

— Похожа на бабочку, да? A butterfly…

Коллеги с ним согласились.

«Какое великолепие, — думал Альбер. — Настоящее сокровище! И я буду держать его в руках! Я спою гимн мажореток, потрясая этим трофеем, как парадным жезлом! И мадемуазель Анжела сфотографирует эту сцену. Какая изящная фигурка, такая тонкая и стройная!.. Одна нога согнута в колене, жезл вертикально воздет к небу! Лишь стремление к победе могло помочь в создании такого совершенства! Я тоже своего рода скульптор… И я добьюсь победы! Это так же несомненно, как…»

У него буквально захватило дыхание. Коллега-итальянец насмешливо взглянул на него и произнес:

— Синьор Альбер… Cui va piano, va sano!.. [6] Тише едешь, дальше будешь! ( итал. ).

Французская команда объявила общий сбор, и все претендентки на чемпионский титул устремились в сауну. Стайки мажореток собрались в предбаннике, стены которого были обшиты деревянными панелями.

Юная плоть, влажная и разгоряченная, теснилась на небольшом пространстве. Плечи, круглые, словно детские, щеки терлись одни о другие; торсы и ноги едва могли двигаться в этой давке. Полотенец оказалось недостаточно. Вскоре самые смелые, к тому же подбодренные алкоголем, скрылись в волнах горячего пара, постепенно все сильнее сгущавшегося, по мере того, как к нему примешивались испарения тел. Постепенно лихорадочные смешки стихли. Лица, выступающие из мутной серой пелены, казались ангельскими. Во взглядах, устремленных на соседок, сквозило любопытство. Теснота на время умерила дух соперничества. Некоторые девушки были хрупкими, почти бесплотными. Их детские фигурки тонули в атмосфере всеобщей расслабленности. Другие, более развитые, сравнивали, чьи ягодицы более соблазнительны, у кого самая красивая грудь. Девушки, выглядевшие уже почти как женщины, лениво толкались, их тела становились напряженными, взгляды — жесткими, в их глазах вспыхивал гнев. Вот-вот могла разгореться ссора.

На скамейках в предбаннике сидели другие девушки, широкобедрые, яркоглазые, расслабленные, прислонившись к влажным деревянным панелям. Самые юные, сгрудившиеся в углах, стыдливо обмотались полотенцами.

Но вскоре большинство полотенец соскользнули на пол, образовав мягкие, пружинящие под ногами дорожки, по которым приятно было ступать.

Жозетта, сидевшая недалеко от печи, в самом средоточии всей этой расслабленной и одновременно возбужденной юной наготы, время от времени выливала ковш воды на раскаленные камни. И каждый раз густое облако пара, похожее на шипящего кота, обволакивало ее жарким пульсирующим коконом. Привлеченная шумом, она передала ковш соседке и вышла из парной, красная с головы до пят.

Все мажоретки постепенно перебрались в центральный зал, образовав многонациональное сборище, похожее на единое тело, бесформенное, но могущественное, с сотней рук, ног, грудей, голов, ртов, колышущееся в каком-то глубоком трансе, — болото, насыщенное густыми испарениями секреций. Воплощенный дух женскости.

Тем временем за пределами сауны накаленная обстановка все никак не стабилизировалась. Альбер и его коллеги, по контрасту с невозмутимым директором отеля, были красны и возбуждены.

Коренастый тренер-шотландец с копной рыжих всклокоченных волос угрожающе выпячивал скошенную нижнюю челюсть. Из-за того, что его кривоватые ноги были обнажены, он казался выше, чем на самом деле. Его килт слегка топорщился на уровне промежности. Чтобы скрыть эту неловкость, он отступил за спины коллег. Австриец и немец обменялись заговорщицкими, даже слегка игривыми взглядами. Итальянец не смог сдержать легкой отрыжки, назревавшей у него внутри уже некоторое время.