Михаил Зайцев - Наследник волхвов

Очухался заложник, заорал, мол, нас посадят в тюрьму, если

раньше не убьют, орал, что николаиты уже пустились в погоню. Виктор заткнул галстуком пасть заложнику, а Федор расплескал сзади за «Нивой» бензин из канистры, подпалил сухостой у дороги и не поленился выволочь на просеку здоровенный сухой еловый ствол, на который тоже плеснул горючего.

Двинулись дальше, имея за спиной знатный костер, отсекающий любую моторизованную погоню.

Выехали на шоссе, свернули к поселку Крайний. Скорость как у гоночного болида, летим по темному шоссе, влетаем в засыпающий поселок — и тут, откуда ни возьмись, сзади пристраивается мотоцикл с коляской, жмет на полную за нами, сигналит. В мотоциклетном седле — мент Коля, рукой машет, просит нас остановиться. Прикинулись, что не заметили мотоциклиста. Федя вдавил педаль газа до упора, вылетели из Крайнего пушечным ядром, а Коля, разумеется, безнадежно отстал.

На памятном зигзаге имени Бабы Яги мы опять едва не навернулись. Чуть не врезались во встречный грузовик на подъезде к Столбовке, а в остальном до окрестностей Мальцевки добрались нормально, без, будь они прокляты, приключений.

И вдруг у самого села нас стопорят какие-то ребята на «БМВ». Тачка их поперек дороги встала, нам не проехать, не объехать.

Я высунулся, завел базар о Саньке Бублике, мол, корешимся мы с Санькой, а они в ответ — никакого, дескать, Бублика не знаем и знать не хотим, мы, говорят, типа, ни под кем не ходим и не ходили. Короче, ясное дело — дикая шантрапа, фиг поймешь, из какой местности, залетные, в общем, отморозки.

Федя шепнул нам: «Сидите смирно. Виктор, твоя забота — заложник. Сергач, руки на виду покамест держи, но думай о герое России изобретателе Калашникове». Шепнул и, кряхтя, вылез из машины. Подошел степенно к разболтанной «бэхе», протянул самому здоровому из отморозков с большой дороги руку, вроде поздороваться хочет. Самый здоровый оценил Федора Васильевича придирчивым взглядом, решил, что с нашим командиром ему, амбалу долбаному, поручкаться не западло. Пожимают они руки, амбал чего-то лопочет на предмет «дорожной пошлины», деньги, короче, требует. Федя его ладонь тискает и кивает согласно. А потом раз — стиснул амбалу клешню посильнее, она и сломалась. Я вспомнил эпизод нашего с Федей знакомства, вспомнил, каково пожатие его каменной десницы, и, честное слово, заржал, как полный придурок.

«Сергач, ствол!» — скомандовал командир, я врубился мигом, нашарил за секунду «Калашников» между сиденьями, еще через пару секунд высунул ствол в окно. За эти три секунды Федя успел зало-мать амбалу со сломанной кистью руку, вывернув ее в локте, и другому отморозку заехать ногой в живот.

Темно было, но фары у обеих машин горели, шантрапа увидала ствол, и сразу передумали шакалы нападать на нашего Федора Васильевича, сразу в «бэху», сразу по газам. Товарища своего с ушибом желудов и амбала, взятого на конвоирование, бросили на фиг, классно развернулись, практически на месте, и умчались со скоростью ракеты.

Амбала Федя отпустил, тот, баюкая сломанную кисть, собрался исчезнуть в придорожной темноте, но командир заставил его прежде схлопотавшего в живот дружка с дороги убрать и высказался на предмет того, что грабить нехорошо, а раз уж задумали то берите с собой «пушки» на дело, а если боитесь таскать «пушки» из-за ментовских проверок, так лучше вообще сидите дома, козлы. Поучил Федя грабителей-инвалидов уму-разуму, вернулся к нам в машину и сел за руль как ни в чем не бывало.

В Мальцевку «Нива» вкатилась со скоростью 40 км, чинно и благородно попетляла по сельским улицам и остановилась напротив дома «русской Ванги».

На переговоры отправили меня, поскольку я уже контактировал и с «Вангой», и с ее племянником-ассистентом. Представляете — ночью в калитку известной всей округе женщины стучится москвич, смахивающий на бомжа. Собака во дворе лает, соседи выглядывают из-за занавесок, бомжу холодно, он в одной рубашке, стучится и зубами стучит. Хвала духам, знакомый мне Петр довольно скоро вышел из избушки и отворил калитку, а с крыльца выглянул незнакомый пока Павел.

Я наехал на племянников гениальной аферистки, едва очутился во дворе, еще калитку за собой не закрыв. Я сразу заявил, что разгадал тайну гипнотизерши, выдающей себя за ясновидящую. Я предложил им вообразить, что будет, ежели тайна «русской Ванги» станет известна местным ментам, бандитам, администрации района и обманутым бабой Глашей московским шишкам. Я спросил: «Ребята, вам не кажется странным факт гибели репортера Андрея, а он погиб, теперь это точно известно, сразу после того, как догадался, а он догадался, есть доказательства, в чем фокус бабы Глаши?» И я предложил апостолам «русской Ванги» два варианта на выбор: либо мы закадычные друзья, либо непримиримые враги. Я сказал: «Ребята, нам нужны гипнотические способности вашей тетки и ее авторитетные связи. В обмен обещаю молчание и симпатию, о'кей ?»