Михаил Зайцев - Час волкодава

— От меня. Сдуру выпендрился — назвался Креветке полным именем, сказал, где работаю. Остальное — дело техники. Есть у них кто-нибудь, наверное, в адресном столе.

— Спорное утверждение. Сомнительно, что у такой мелочи отработана технология оперативного поиска. Надо будет не забыть спросить, как они вас разыскали... Вы-то их адресок помните? А то я специально уточнил местонахождение опорного бандитско-хулиганского пункта под названием «Три семерки».

— Помню, блин! Через полчаса приедем... Ой, извините, Сан Саныч, я — идиот. Забыл поинтересоваться, как плечо. По науке, вы сейчас должны находиться на постельном режиме...

— По науке, человек должен жить сто двадцать лет как минимум. Я — человек, патологически здоровый, как космонавт. В отряд космонавтов у нас набирают ненормально здоровых людей, при желании я бы прошел в Звездном городке любую медкомиссию и в моем возрасте, хоть сейчас... Ну, не прямо сейчас, а, положим, дня через три. Не волнуйтесь, доктор. На мне раны заживают как на собаке... Хм-м... — улыбнулся он, — как на волкодаве. Вчера, когда пулю извлекали, обратили внимание на рубец у меня под лопаткой?

— Нет, рубца не заметил.

— Хм... Хороший косметолог шрам нивелировал. Но присмотрелись бы — заметили бы и рубец под лопаткой, и след от старой раны на пояснице. Я жизнью битый, опыт реабилитации после ранений имею и, поверьте, ничуть не хвастаюсь собственным исключительным здоровьем. Такой родился, аномальный, что ж теперь поделаешь...

За разговорами незаметно пролетело время. Через сорок пять минут после выхода из дому Мишин «жигуль» затормозил напротив ярко-желтой двери под ядовито-зеленой крышей. Намалеванные черным на желтом семерки вызвали у Сан Саныча ассоциацию с тремя пиявками, и он пошутил: дескать, «сейчас пустим кровь пиявочкам».

Железная желтая дверь оказалась не заперта.

— Опрометчивая небрежность или ждут кого-то. Однозначно, не нас, — скучным голосом заявил Сан Саныч, разминая левой рукой суставы правой кисти.

Миша предложил закрыть за собой дверь на замок. Сан Саныч отрицательно мотнул головой, уточнил — ни к чему хозяйничать, пока мы не знаем точно, что нас ждет впереди, не стоит самим себе создавать препятствия, блокируя единственный путь к отступлению.

Вошли, протопали по коридору, свернули, оказались в питейном зале.

Народу в заведении и правда оказалось много. Почти столько же, сколько и вчера. Только сегодня основная масса посетителей походила на спортивную команду. Угрюмого вида ребятки облачились в спортивные «уличные костюмы». Трезвые и злые «спортсмены» сидели кто на столе, кто на стуле, лицом к стойке бара. На высоких табуретах, облокотившись о стойку, восседали «герои дня». Креветка с перебинтованной неумелым медбратом головой. Понурый Череп с распухшими губами, толстенными и красными, как у папуаса. И Макарыч. Милицейский китель Макарыч сменил на выцветшую пятнистую униформу военного образца и выглядел молодцом. Он, пожалуй, единственный из всех собравшихся пребывал в состоянии алкогольного опьянения средней тяжести. Бармен, также одевшийся спортсменом, как раз наливал в стакан, что стоял на стойке рядом с Макарычем, мутную бормотуху, когда в помещение вошли Сан Саныч и Миша.

— Не ждали?! — громко спросил Сан Саныч, ни к кому конкретно не обращаясь.

Все головы синхронно повернулись. Все смотрели на Сан Саныча удивленно. И только в глазах Креветки отчетливо читался панический, деморализующий ужас.

— Не ждали, — ответил сам себе Сан Саныч и по-хозяйски прошагал в центр зала.

Сан Саныч остановился напротив Черепа. Демонстративно повернулся спиной к основной массе бандитов, ткнул Черепа в грудь и заговорил, уперев указательный палец в ямочку солнечного сплетения заметно побледневшему разбойнику:

— Ты! Ты интересовался «крышей» доктора. Он, — Сан Саныч кивнул на Макарыча, — он засрал мне мозги. Я вас отпустил, не въехал в тему. Я виноват перед доктором. Я пришел исправиться. Какие претензии к Михаилу Викторовичу? Кто скажет? Я его «крыша», все предъявы ко мне! Ясно?

— А сам ты, ваше, чьих будешь, такой крутой? Обзовись по понятиям, ты сам кто, ваше? — с показной бесшабашностью спросил толстый, похожий на спортсмена-штангиста бандит, развалившийся на стуле за спиной Сан Саныча.

Сан Саныч оставил в покое солнечное сплетение Черепа, не спеша повернулся к толстяку и протянул ему открытую ладонь, будто хотел поздороваться со штангистом за руку. Во всяком случае, Миша Чумаков воспринял жест Сан Саныча именно как прелюдию к рукопожатию. И все остальные, наверное, тоже. В том числе и толстяк-штангист. Сан Саныч обманул всех.