Майкл Дибдин - Медуза

Теперь в этом состояла и стратегия Габриэле. У него не было возможности узнать, произвели ли эффект его торжественные обещания в письме к Альберто никогда никому не открывать тайны смерти Леонардо, а тем более «Операции Медуза», но последний телефонный разговор с Фульвио принес тревожную информацию: кто-то разбил витрину его магазина, и полицейский, оказавшийся на месте происшествия, интересовался местонахождением хозяина и его сестры. Габриэле с трудом преодолел искушение позвонить Паоле и узнать подробности: ее телефон наверняка прослушивался.

Он решил выждать еще несколько дней, прежде чем снова обратиться к Альберто. А пока – если кто-то выследит его и придет за ним, то не сможет незаметно и беззвучно приблизиться к ферме. А если кто-то войдет внутрь, Габриэле сделает так, что в момент нанесения удара его не окажется на месте, куда удар будет нацелен.

Главные ворота имения были заперты, но он намеренно оставил чуть приоткрытой калитку, прорезанную в одной из створок. Стоило притронуться к ней – и петли издавали предательский скрежет. Так случилось и теперь. Габриэле быстро сбежал по лестнице, выскочил через заднюю дверь отчего дома в заросший сад, где семья когда-то на английский манер устраивала чаепития, промчался мимо дома управляющего, прачечной, старых конюшен, свинарника, курятника и свернул за угол, к расходившемуся в обе стороны ряду из четырех домов, в которых некогда жили сезонные рабочие. Обогнув один из них, он влез на подоконник оставленного открытым именно на этот случай окна, а с него забрался в окно спальни на втором этаже.

– Габриэле!

Он сразу узнал голос, но прислушался к шагам, звонким эхом раздававшимся в замкнутом пространстве внутреннего двора. Топала одна пара ног, следовательно, Альберто пришел один. Правда, кто-то мог сидеть в засаде, но это маловероятно. На кого он мог положиться в столь деликатном деле? В любом случае пора было это выяснить. Габриэле открыл окно, поджег одну из петард, купленных ранее, и бросил ее вниз.

Ответом был выстрел. Пуля прошла далеко от Габриэле, но среагировал Альберто моментально, без каких бы то ни было признаков колебания. Пистолет, стало быть, он держал наготове. В некотором роде Габриэле даже испытал облегчение: по крайней мере, условия схватки больше сомнений не вызывали. Теперь нужно было начинать двигаться – быстро, безостановочно и все время в одном направлении. Это правило боевого искусства «тай чи» он почерпнул из объяснений мастера-китайца. Секрет состоял в том, чтобы загипнотизировать противника неизменным на первый взгляд рисунком движения, а в последний момент резко изменить направление и исчезнуть.

Однако, чтобы воплотить эту стратегию в жизнь, Габриэле сначала должен был обнаружить себя. Это опасно, но армейский опыт доказал, что, несмотря на кажущуюся склонность к иррациональным страхам самого разного рода, он умел, когда дело доходило до настоящей, серьезной, существенной опасности, взять себя в руки и становился хладнокровным и невозмутимым. Можно даже сказать, что его радовали встречи с такими опасностями. Они отвлекали его мысли от всякой дряни. Так или иначе, служба в армии в полной мере продемонстрировала, что его бесстрашие было куда больше его умений. «Будь все по-настоящему, ты стал бы уже покойником», – не раз доводилось ему слышать в свой адрес во время учений. Сейчас все было по-настоящему. Это его не пугало (еще в детстве из-за вымышленных страхов он приучил себя думать и наконец поверил в то, что он бессмертен), но заставляло быть осторожным. Он не боялся рискнуть жизнью, но ему была ненавистна мысль, что он может доставить этим ублюдкам удовольствие убить его.

Вниз, на общую кухню, расположенную в передней части дома. Взгляд наружу – там, в клубящемся тумане, бессмысленно рыщет фигура, не зная, куда идти дальше. А теперь – хитроумная часть плана. Габриэле предусмотрительно смазал оливковым маслом щеколду и петли входной двери, а также верхнего окна, но это не гарантировало полной тишины. Странно было сейчас вспоминать, что один из специальных курсов, который они все четверо прослушали в те давние годы, касался ведения рукопашного боя в условиях плотно застроенной местности. Несторе и Леонардо демонстрировали в этом искусстве непревзойденное мастерство.

Осторожно, в несколько приемов, он приоткрыл дверь, выскользнул в образовавшуюся щель и быстро, как только мог, побежал налево, петляя и пригибаясь, как учили. Два выстрела, словно раскаты грома, ухнули в гулком колодце двора. Пуля вонзилась в кирпичную стену справа от него. Очутившись в вестибюле, Габриэле взлетел по лестнице на самый верх, через опускную дверь выбрался на чердак и задвинул щеколду. Далее через вентиляционное отверстие (оно было забрано обычной кованой решеткой, но они с Примо в свое время, чтобы устроить себе секретный лаз, спилили болты, оставив для видимости только шляпки) – прямо на ветви огромного тополя, растущего впритык к дому. Сейчас ему снова было десять лет. Вперед, по прогибающейся ветке, туда, где она нависает прямо над крышей. Прыжок – и вот он уже на терракотовой черепице.