Когда передача наконец подошла к концу, я был весьма доволен, а Линда Вильбьерг не скрывала своего восторга. Назвав наше интервью одним из лучших за всю свою журналистскую карьеру, она от всей души поблагодарила меня. Выражение ее глаз при этом стало каким-то странным: в ней будто бы проснулась какая-то напористость, чуть ли не голод, — и это меня слегка встревожило.
Все еще находясь под действием «волшебной пудры» и опьяненный ее внезапно проснувшимся нескрываемым интересом ко мне, я позволил уговорить себя пойти вместе с ней на вечеринку. Оказалось, что ее вечернее платье хранится здесь же, в студийном гардеробе. Воспользовавшись душем в гримерной, она наскоро переоделась и привела себя в порядок. Я ожидал ее, развалившись на диване, лениво потягивая джин-тоник и перебирая стопку журналов.
Когда Линда Вильбьерг появилась на пороге гримерной, я был поражен произошедшей в ней переменой. Вместо скромно одетой, аккуратной «книжной дамы» передо мной предстала ослепительная красавица в роскошном облегающем темно-синем платье, с великолепной прической и огромными белыми клипсами в ушах.
Я сразу же пустился в рассуждения о том, насколько мой собственный костюм не соответствует случаю, однако она не стала меня слушать — решительно взяла под руку и повела к уже ждущему нас такси.
Вечеринка проходила на Нёрребро [31] Нёрребро — один из фешенебельных районов Копенгагена.
в большом двухэтажном здании-ателье, превращенном в офис некой рекламной компании. Тем не менее здесь не было видно ни единого стола или стула. Всю мебель из помещения, вероятно, куда-то вынесли, а с высокого потолка свисали лампы, напоминавшие те, что используются на дискотеках. Разумеется, устроители праздника позаботились и о том, чтобы пригласить профессиональных диджеев, которые с помощью грохочущей электронной музыки обеспечивали необходимый в подобных случаях звуковой фон. Линда знала здесь массу народа, я также различил несколько знакомых лиц, однако о том, чтобы завести с кем-либо разговор, нечего было и думать.
Мы выпили по паре каких-то зеленых коктейлей и немного потанцевали, однако вскоре оба пришли к выводу, что неплохо было бы по-настоящему взбодриться. Линда сделала красноречивый жест, указав в сторону туалета, и мы оба начали пробираться в этом направлении, лавируя между одетыми в вечерние костюмы и платья танцующими и пытающимися докричаться друг до друга гостями.
Вечеринка проходила на обоих этажах здания. Мы спустились на первый этаж, где было немного потише и отсутствовала очередь к туалетам. Проходя мимо отдельных групп гостей, пришедших сюда со второго этажа, чтобы немного отдохнуть от шума и грохота музыки, я с определенным удовольствием и гордостью отмечал голодные взгляды, которыми провожали Линду практически все мужчины.
Туалет, по-видимому, был совсем недавно отремонтирован: стены выложены черным кафелем, на полу также красовалась черная плитка, над четырехугольной мойкой с блестящими латунными кранами висело огромное зеркало. Все три кабинки были свободны. Мы решили воспользоваться самой дальней от входа. Я тщательно запер дверцу, Линда тем временем извлекла из сумочки свое зеркальце. Пока она формировала дорожки, я свернул в трубочку купюру в сто крон. После этого мы стали по очереди вдыхать порошок.
Когда я приступил к последней дорожке, успевшая уже угоститься Линда, прикрыв глаза, запрокинула голову и с играющей на губах довольной улыбкой прислушивалась к тому, как постепенно наступает сладостный миг. Наконец она негромко хмыкнула и, слегка приоткрыв глаза, в упор посмотрела на меня сквозь узенькие щелочки.
— Слушай-ка, Франк, а ты вообще-то мужчина или как? — спросила она и, хихикнув, положила руки мне на плечи. — Неужели тебе ничего не хочется?
— Боже упаси! — поддержал я ее шутливый тон и за бедра притянул к себе поближе. — Ведь это был бы страшный грех.
— Вообще-то книга твоя — дерьмо, — сказала Линда.
— Вот как? — Я отдернул руки, как будто обжегся.
Линда хихикнула, взяла мои руки и снова водрузила их на собственные ягодицы:
— Но, знаешь ли, она меня чертовски заводит!
Я принялся слегка поглаживать ягодицы и сквозь тонкую паутинку платья почувствовал, как они моментально напряглись. Еще я заметил, что нижнего белья на Линде нет.
— Ну и… что же ты с ней делаешь? — Голос мой стал прерывистым, дыхание участилось. Вероятно, «волшебная пудра» начала действовать: мне казалось, что кожа Линды сияет. Мой член напрягся и грозил прорвать брюки.
Читать дальше