Найджел Маккрери - Тихий омут

— Хочешь прогуляться? — спросила Юнис. — Подышать воздухом? Ты выглядишь немного усталой.

— Было бы неплохо, — ответила Дэйзи.

Она продвинулась со счетами насколько было возможно, не только разобравшись, куда идут деньги Юнис, но и убедившись, что у самой Дэйзи в руках список номеров счетов и она в курсе, где находятся соответствующие бумаги. Это ей понадобится позже.

— Джаспер! — крикнула Юнис. — Ну же, соня. Гулять!

Джаспер находился в углу сарая, где для него была постелена циновка. Сейчас она сильно выцвела и поистерлась. Он примостился на ней, вывалив язык и тяжело дыша.

— Он тоже выглядит немного усталым, — обеспокоенно произнесла Юнис. — Надеюсь, он ничего не задумал. Знаешь, он такой чувствительный. Такой артистичный по природе.

— Уверена, ничего страшного, — успокоила ее Дэйзи. Ей подумалось, что когда пес дышит, внутри пасти собаки заметна голубизна. Возможно, она недооценила дозу порошка из абрикосовых косточек, необходимую для того, чтобы убить старого пса, и в этом случае у нее достаточно снадобья, чтобы убить Юнис несколько раз. — Вероятно, он перебегал. — Как будто Джаспер только и занимался таким недостойным делом, что носился вокруг. — Пусть остается дома, а мы навестим его позже.

Они пошли сначала по аллее в сторону дороги, где автобус каждое утро высаживал Дэйзи и каждый вечер подбирал ее, а затем двинулись по тропинке, протоптанной между полями. Небо было ярко-голубым, редкие облака проплывали по нему, то собираясь вместе, то снова разбегаясь. Дэйзи чувствовала резкий аромат цветов, росших по краю полей. Ярко-золотые, на тонких ножках, они кланялись ветерку, который распихивал на небе облака.

Юнис шла впереди, по-мужски помахивая палочкой. Дэйзи не видела ничего приятного в том, чтобы стараться от нее не отстать, но ходьба помогла ей отринуть тревоги о доме, где ее жертвы сидят за своим вечным чаем.

— Я знаю здесь каждую тропку, — доверительно сообщила Юнис. — Некоторые остаются неизменными веками, а может, и тысячелетиями. Говорят, часть этих тропинок повторяют старинные пути передвижения. Можно представить римских легионеров, шагающих прямо по этим полям. Или друидов.

Дэйзи же скорее представляла, как Юнис бьется в агонии и синеет по мере того, как цианистая кислота прожигает себе путь по ее телу.

— Да уж, — все же отозвалась она на ходу.

Они шли по пологому склону вверх, и на вершине Юнис остановилась, зачарованно глядя перед собой. Дэйзи едва поспевала за ней. Когда она тоже добралась до гребня холма, то ощутила, что воздух, который остался у нее в груди, застрял в горле.

Перед ними возвышалась церковь. Старинная церковь из серого камня, с квадратной башней посередине и старым деревянным строением, прилепившимся к противоположной, с большой двустворчатой дверью, стене. Она располагалась в центре кладбища и отделялась от окружающих полей каменной стенкой. От церкви вела тропинка в сторону каких-то далеких зданий.

— Церковь Святого Алкмэнда, — сказала Юнис. — Здесь с 1970-х годов нет викария. Священник приезжает раз в месяц, число прихожан невелико и продолжает снижаться по мере того, как люди умирают. Хотя архитектура хороша. В основном норманнское влияние. Жаль будет ее утратить. Взгляни на деревянную пристройку с дальней стороны: помнится, я где-то читала, что она ровесница прежней церкви, которая стояла на этом месте. Англосаксонской. Построена без единого гвоздя. Детали, видимо, скреплены деревянными клиньями. Давай подойдем ближе.

— Я бы лучше не ходила, — ответила Дэйзи, но Юнис уже решительно пошла вперед.

Дэйзи снова взглянула на церковь. Что-то в том, как она стояла — одинокая, но не сожалеющая об этом — среди полей, вселяло в Дэйзи беспокойство. Церковь словно ждала ее. Все эти годы ждала ее возвращения, лелея в сердце темные мысли.

Юнис уже достигла каменной стенки и шла вдоль нее в сторону входа в покойницкую. Дэйзи пошла за ней, чувствуя нарастающее беспокойство.

Кладбище давно заросло травой и цветами. Могильные плиты были разъедены просоленным воздухом и покрыты мхом до такой степени, что напоминали валуны. Надписи, вырезанные на них, были уже не более чем углублениями в граните, как воспоминания, которые стираются, и остается лишь смутное чувство, что нечто когда-то было, а теперь утрачено навсегда.

Юнис провела рукой по покосившемуся надгробию.

— Представь историю этого места. Оно остается тем же, тогда как все вокруг — деревни, страна, мир — изменилось.