Найджел Маккрери - Тихий омут

В конце дороги стоял довольно большой дом, построенный, видимо, в прошлом веке: пять комнат по крайней мере, может, и больше. Дэйзи с восторгом смотрела на него. Как здорово было бы превратить его в место, где можно спать и вкушать завтраки! Не для нее, разумеется. Это означало бы необходимость обустраиваться и оставлять свое имя на слишком большом количестве документов. Но кто-нибудь с пониманием отвалил бы за этот дом кучу денег.

Рядом с домом находился сарай — большой, длинный, с шиферной крышей. Вход был устроен по-новому: двустворчатая дверь из стекла и дерева, которая сейчас была открыта, чтобы внутрь попадал воздух. Дэйзи робко подошла и выглянула из-за косяка:

— Привет…

— Привет… Кто это?

Дэйзи вошла в сарай. Внутри было на удивление светло и просторно. Немало, похоже, усилий потребовалось, чтобы его покрасить и разделить пространство перегородками, на которых висели картины, выполненные в самых различных стилях. Повсюду стояли тумбы с посудой и статуэтками. Пол был выстлан пробковой плиткой. Юнис Коулмэн сидела за Г-образной стойкой возле двери. Справа от нее стояла касса. Перед ней лежала книга с черно-белыми фотографиями, которую она неторопливо листала.

— Дэйзи. Дэйзи Уилсон.

Лицо Юнис просветлело, она узнала Дэйзи. Что бы ни произошло, подумала Дэйзи, входя, нетрудно будет узнавать, что на душе у Юнис. Все эмоции отражались на ее лице и звучали в голосе, прежде чем попадали в мозг.

— Женщина с пляжа! Я боялась, что вы могли оказаться просто вежливым человеком и вовсе не собирались приходить.

— Я бы никогда так не поступила, — потупилась Дэйзи. — Если говорю, сделаю что-то, то сделаю, пусть хоть земля провалится или начнется наводнение.

— Хотите кофе?

Юнис захлопотала в небольшом закутке сарая, где возле раздаточного окна стояли четыре круглых столика и несколько стульев, за которыми Дэйзи могла различить лишь бачок с горячей водой и несколько пирожных под сферическими стеклянными крышками. Пока Юнис готовила кофе, Дэйзи огляделась. Первый взгляд был обманчив: картины висели небрежно, а статуэтки покрылись пылью. Еще в углах лежали пачки газет и коробки с разной мелочевкой. Юнис явно принадлежала к той категории людей, кто считает, что уборка не только тяжелая работа, но и трудная задача в том смысле, в каком трудны кроссворды.

Они сели за столик и принялись болтать. Или, скорее, Юнис говорила, а Дэйзи слушала и отдавалась воображению.

Похоже, у Юнис была свободная и легкая жизнь. Дочь состоятельных родителей из окружающих Лондон графств, она в молодости окончила Колледж искусств Сент-Мартин в Лондоне и лет двадцать болталась по различным коммунам и общинам, сожительствуя и расходясь с мужчинами и с женщинами, оказываясь музой для одних художников и моделью для других, принимая легкие наркотики, — в общем, вела праздную и беззаботную жизнь, которую Дэйзи глубоко не одобряла, хотя и не сказала об этом Юнис. После смерти отца Юнис унаследовала кучу денег и вместо того, чтобы вернуться в фамильный дом (или «особняк», как она между делом однажды его назвала), продала его, а затем вместе с одним из многочисленных любовников купила дом вблизи моря в районе Тендринга, рассчитывая зажить пасторальной жизнью селянки. Сельский труд, однако, оказался тяжелым. Любовник уехал, а она осталась. Мужчины приходили и уходили, и те из них, что имели практическую жилку, помогли ей привести дом и сарай в более-менее приличный вид. Так появился Центр искусств и ремесел, который, в чем Юнис была уверена, должен привлечь клиентов и стать со временем зеркальным отражением тех сообществ художников, где она вращалась, будучи много моложе и красивее. И вот теперь она одинока, если не считать какого-нибудь редкого проезжего туриста.

Перед тем как уйти, Дэйзи предложила Юнис помочь превратить ее Центр искусств и ремесел в действующее предприятие. Еще она прониклась глубокой ненавистью к псу Джасперу, у которого, похоже, было так же мало мозгов, как у хозяйки, но без ее трогательных вспышек сентиментальности.

Дэйзи вернулась на следующий день и принялась вычищать из сарая рухлядь. Большая часть коробок была наполнена упаковочными материалами и всякими странными вещами, которые набрались у Юнис за многие годы. Это она выкинула сразу. Газеты тоже были старыми: и местные, и национальные, они увидели свет несколько месяцев назад, а в одной из завалившихся пачек — и несколько лет назад. Дэйзи поняла, насколько они стары, уже по цвету и текстуре бумаги: в сарае все, что хранилось больше нескольких недель, желтело и становилось ломким.