Найджел Маккрери - Тихий омут

— Вам следует что-нибудь попить для сна, — сказала Дэйзи, ощущая, что подход нащупан: так кошка иногда чувствует мышь, даже не видя ее.

— Ах! — проговорила Сильвия. — Мне противна сама мысль о болеутоляющих средствах.

— Я скорее имела в виду что-нибудь травяное, — как бы между прочим заметила Дэйзи. — Может быть, какой-нибудь настой на травах. Я могла бы вам приготовить. Если хотите.

— Ох, Дэйзи, — с благодарностью воскликнула Сильвия, — вы просто убиваете меня своей добротой!

Марк Лэпсли однажды прочел стихотворение, когда выискивал в Интернете людей, страдающих синестезией. На сайте, где оно было опубликовано, с гордостью заявлялось, что синестезией страдают многие художники, поэты и музыканты, хотя затем признавалось, что это, возможно, потому, что они с большей вероятностью замечают и даже используют в своих целях симптомы своей болезни. Стихотворение было написано французским писателем XIX века Бодлером, и оно засело у Лэпсли в голове. Там в немногих словах выражалось то, чего он хотел добиться в жизни, — ощущение красоты и величия, которое синестезия, видимо, может дать.

Он вспомнил это стихотворение во время долгой езды под серым небом раннего утра из своего коттеджа в Саффрон-Уолден в больницу в пригороде Брейнтри, где временами консультировался у невропатолога. Восторги души и чувств. Если бы он чувствовал также, как, видимо, чувствовал Бодлер…

Между тем Бодлер был сифилитиком и пристрастился к опиуму, да еще имел проблемы с выпивкой, поэтому Лэпсли в душе оправдывал себя за то, что не принимает его утверждения слишком серьезно.

Лэпсли припарковал машину у больницы и прошел через главный вход. Костюму он предпочел хлопчатобумажные брюки, однотонную рубашку и кожаную куртку. Он взял отгул для посещения больницы и затем собирался встретиться со старым приятелем.

Атриум был высоким и просторным, с кадками, в которых росли папоротники, с нежно журчащими фонтанами в центре и расставленными повсюду каменными скамьями. Пройдя через двойные двери в боковой стене атриума, он тут же оказался в собственно больнице: лабиринте угловатых коридоров, где стоял запах дезинфицирующих средств, а стены и линолеум были за десятки лет потерты и поцарапаны больничными каталками. Прежнее здание больницы было скрыто за новым массивным фасадом точно так же, как дамы во времена Бодлера скрывали свои траченные оспой лица под слежавшимися слоями макияжа.

Несколько человек ожидали приема у невропатолога. Лэпсли сел и стал вместе с ними ждать назначенного ему времени, стараясь не ставить диагноз окружающим. В конце концов, у него отгул, он не на службе.

Он точно рассчитал время приезда, и через пять минут его вызвали. Помещение, где проводился прием, было маленьким, безликим, с белыми стенами, больничной каталкой, со столом и компьютером на нем и с парой стульев. Это мог быть кабинет любого врача в любой больнице или клинике в любом месте страны.

Молодой человек за столом был ему не знаком. Когда Лэпсли вошел, он считывал информацию с компьютера и, не отрывая глаз от экрана, протянул руку:

— Привет. Я доктор Консидайн. Похоже, я вас прежде не видел, не так ли?

— Марк Лэпсли. — Он потряс руку доктора и сел. — Последние лет десять я наблюдался у доктора Ломбарди.

— Доктор Ломбарди вышел на пенсию полгода назад. Очень умный человек. Большая потеря для больницы. — Он снова посмотрел в компьютер. — Насколько я понимаю, у вас синестезия. У нас немного случаев синестезии. Частота возникновения этого заболевания варьируется между шестью случаями на миллион и тремя на сотню, в зависимости оттого, насколько широко обозначить границы, но большинство заболевших либо не знают, что имеют его, либо считают, что оно есть у всех. Видимо, вы относитесь к той небольшой части людей, на которых синестезия воздействует достаточно сильно, чтобы создавать проблемы в повседневной жизни. Когда вы были здесь в последний раз?

— Год назад.

— За это время в вашем состоянии произошли какие-нибудь изменения — оно стало лучше или хуже?

— Оно на том же уровне.

— Гм-м… — Он побарабанил пальцами по столу. — Полагаю, доктор Ломбарди говорил вам, что от синестезии излечиться невозможно? С этим вам просто придется жить.