Нора Робертс - Искушение злом

Все было как во сне. С закрытыми глазами Клер словно плыла между прошлым и настоящим. Дым, голоса, мужчины. Все повторялось.

Она пряталась в кустах, наблюдая сама за собой. На этот раз ей не удастся убежать.

Она открыла глаза и уставилась на беззвездное черное небо, по которому медленно плыл полумесяц. Самый длинный день года завершился.

Увидев блеск кинжала, она вся напряглась. Но ее время еще не пришло. Атертон стал вызывать черных принцев Ада. От всего сердца он пожелала, чтобы те, если они вообще существовали, явились бы и пожрали его.

Не в силах смотреть и слушать, она отвернула голову. Она подумала о Кэме, о годах, которые им уже не провести вместе, о неродившихся у них детях. Он любил ее, а теперь у них уже не будет возможности понять, достаточно ли одной любви. Или сделать так, чтобы ее было достаточно.

Он найдет их. Остановит. В этом она была уверена, иначе сошла бы с ума. Но для нее уже будет слишком поздно. Она уже не успеет поговорить со своей матерью, изгнать ту холодность и отчужденность возникшую между ними по ее вине. Не успеет сказать близким ей людям, что ее отец совершал ошибки, шел по ложному пути, но никогда не был ни вором, ни убийцей.

Она столько всего еще хотела сделать. Столько еще оставалось всего, что она хотела бы увидеть, к чему прикоснуться. Но ей суждено вот так умереть из-за тщеславия одного и слепой жестокости других.

В ней поднялась ярость. Они лишили ее одежды, достоинства, надежды. И жизни. Ее руки сжались в кулаки. Когда она закричала, ее тело изогнулось дугой.

Рука Бада потянулась к револьверу и застыла на нем, дрожа.

Кэм вскинул голову и ощутил внутри горячий и пульсирующий страх.

— Оставайся здесь. — Стряхнул с себя цепляющиеся за него руки Энни. — Оставайся здесь. Не двигайся. — Мчась сквозь деревья, он уже вынимал из кобуры свой пистолет.

Атертон вознес к небу свой нож. Он жаждал, чтобы она закричала. Эта неотступная жажда была сродни жажде сексуального удовлетворения. Его привело в бешенство то, что она лежала неподвижно, как сломанная кукла. Теперь же она извивалась на алтаре, ее повлажневшая кожа блестела, в глазах — страх и гнев.

И чувство могущества переполнило его.

— Я — меч уничтожающий, — восклицал он. — Я сама месть. Я призываю Повелителя наполнить меня Его гневом, так чтобы я мог нанести удар Его жертве с ощущением восторга. Да продлится ее агония.

Его слова гулом отдавались в ушах Эрни. Он с трудом слышал их, не воспринимая больше их смысла. Другие же, словно загипнотизированные, раскачивались вокруг него, жаждавшие того, что предстояло. Не жажду крови ощутил Эрни, а жуткую тошноту.

Все это должно было принести ему удовлетворение, напомнил себе Эрни. Вызвать чувство общности с остальными.

Но он видел ее, полную ужаса, пытавшуюся освободиться. Не перестающую кричать, как кричала тогда Сара Хьюитт. От чувства жалости к ней ему стало плохо. Как мог он с такими чувствами принадлежать к их кругу? Как мог он быть одним из них, если то, что они собирались сделать, вызывало у него отвращение? Пугало его?

Она не должна была умереть.

Это его вина. Его вина.

Ее глаза, полные мольбы, встретились с его взглядом. В них ему увиделась его последняя надежда на свое спасение. И с криком, в котором звучала и горечь, и торжество, он бросился вперед как раз в тот момент, когда Атертон опустил нож.

Клер почувствовала, как на нее упало чье-то тело. Ощутила запах крови. Но боли не было. Увидела, как Атертон, спотыкаясь отступает, а Эрни со стоном сползает с нее и опускается на землю.

Ревя от бешенства, Атертон вновь занес нож. Прозвучало два выстрела. Одним его ранило в руку, другим прямо в грудь.

— Не двигаться. — Твердой рукой Кэм держал свой пистолет, но пальцы на курке дрожали. — Или я отправлю в преисподнюю любого из вашего отродья.

— Шериф? Это Бад. — С трясущимися руками Бад шагнул вперед. — Я шел за парнишкой. Я видел… Боже, Кэм, я убил человека.

— Второй раз легче. — Кэм выстрелил в воздух, когда кто-то попытался было бежать. — Еще один шаг, и я покажу своему помощнику, насколько легче сделать это во второй раз. Всем лечь плашмя! Руки за голову. Бад, стреляй в первого же, кто шелохнется.

Бад ни одной минуты не думал, что во второй раз будет легче. Но в знак согласия кивнул. — Да, сэр, шериф.

В три прыжка Кэм очутился рядом с Клер, ощупывая ее лицо, ее волосы. — О, Боже, Худышка. Я уже думал, что потерял тебя.

— Я знаю. Твое лицо. — Забыв о веревках, она попыталась дотянуться до него. — На нем кровь.