Юрис Юрьевикс - Ледяной ад

Сейчас Немеров скажет Руденко: все, с военно-морской бодягой покончено. Кому они оба нужны? Какое их ждет будущее.

Немеров вышел на темную лестничную площадку: опять нищий пенсионер выкрутил лампочку.

По обшарпанному подъезду гулко разносился звук шагов. Инстинкт самосохранения вопил Немерову: «Беги!» Но совесть возражала: «А как же адмирал?»

Перегнувшись через перила, Немеров разглядел в полумраке знакомый силуэт.

— Георгий Михайлович! — крикнул он, вложив в голос максимум беспечности. — Здравствуйте! Крестница ждет вас!

— Откуда ты? — спросил Нимит.

Ты имеешь в виду, где я родилась? В сельской Виргинии. Мои родители были малоимущими. Мы, дети, сами о себе заботились. Старшие приглядывал за младшими. Мама умерла, когда я училась в колледже, отец снова женился… Семья распалась. Только мы с сестрой не теряем связь друг с другом, но это не то общение, когда собираются вместе по торжественным поводам. Нам обеим никак не удается наладить отношения с братьями. Правда, нельзя сказать, что мы прилагаем большие усилия. Братья большую часть времени только и делают, что пьют виски, охотятся на диких индеек и оленей и смотрят бейсбол по телевизору. Мы с сестрой им не нужны. — Хэнли подперла рукой голову и закурила.

— Каким ты была ребенком? — спросил Джек.

— Странным. Замкнутым.

— Мальчики?

— Почти не было.

— Почему?

Всех распугала. Я собирала животных, раздавленных на дороге. И была плоскогрудой.

— Ну, по крайней мере тут все стало на свои места, — заметил Джек, прикоснувшись к Хэнли.

Она засмеялась и повернулась к нему:

— А где же ваш дом, господин Нимит?

— Здесь. — Джек кивнул в сторону черно-белой равнины за окнами. — Но если тебе интересно, где я вырос, то воспитывался я на острове Эллесмер, к югу отсюда.

— Наверное, ужасно по дому тоскуешь?

— Ни минуты. Всегда ненавидел этот остров. Не мог дождаться, когда наконец оттуда уеду.

Хэнли удивилась:

— Серьезно?

— Да. Не самое похвальное для иннуита отношение к родине. Зато честное. Я не был там счастлив. Мы мало походили на благородных кочевников, ведущих суровую, но гармоничную жизнь в жестокой и прекрасной Арктике. Много десятилетий назад наши семьи насильно переселило туда правительство. Мы соглашались на земли намного южнее. Так с нами обошлись. Не очень-то благородно. Люди существовали на пособие. Жили в фанерных домиках. Дети нюхали клей и бензин из полиэтиленовых пакетов, впадали в ступор, поджигали себя. Никто младше сорока не мог толком говорить на иннуктитуте. Во дворах стояли сломанные холодильники и разбитые снегоходы. Мешки для мусора служили унитазами. Мешки с пищевыми отходами выносили в тундру. Там они замерзали и трескались. Летом все это богатство превращалось в огромную заразную кучу. Зловонье, унижающее человеческое достоинство… — Он бросил на Хэнли взгляд. — Впечатляет?

— Даже слишком.

— Теперь, когда Канада вернула нам часть прежней территории, дела идут немного лучше. Конечно, сейчас на все нужны деньги. По телевидению запустили программу о супергерое-иннуите, чтобы заинтересовать детей изучением родного языка. Искренне надеюсь, что наша работа здесь, на станции, принесет пользу моему народу. Мне хотелось бы, чтобы иннуиты ходили в полярных костюмах и жили в помещениях, подобных «Трюдо», а не в деревянных коробках с островерхими крышами. Куполообразные здания естественно вписались бы в окружающую нас среду. Я хочу сказать, что «Трюдо» спроектирована по типу иглу.

— И как же тебя занесло в «Трюдо»?

— Во всем виноват Маккензи. Я познакомился с ним, учась в колледже. Я постарался хорошо зарекомендовать себя в школе, чтобы получить стипендию и выбраться с острова. На Юге я надеялся, что с высокими широтами покончено раз и навсегда. Однако постепенно Север стал притягивать меня, как магнит железную стружку. После колледжа я возводил ледяные платформы для буровых вышек за Полярным кругом. Там-то Маккензи меня и сцапал, сказал, что у него есть мечта и что ему нужен кто-то, способный воплотить ее в жизнь. Он дал мне карт-бланш, и голова моя пошла кругом. Два лета я просидел вместе с Маком в малом «Трюдо» над чертежами. Никому и никогда прежде не доводилось строить такую станцию, как эта.

Хэнли почувствовала, что завидует Джеку.

— Повезло тебе с учителем!

— С учителем? С ангелом-хранителем! А твою жизнь кто-нибудь менял так круто?

Она покачала головой: