Крейг Смит - Портрет Мессии

И в этом, «втором» Цюрихе тоже заметен налет респектабельности и процветания, несмотря на целые кварталы стриптиз-клубов, маленьких кинозалов, где демонстрируются порнофильмы, а также толпы проституток и наркоманов. Днем место это весьма любопытное и красочное и в целом достаточно безопасное. Да и упадок не так заметен, если держать голову повыше и смотреть вперед. Но с заходом солнца район этот становится другим миром.

Макс высадил Мэллоя в самом центре этого места, объяснил, куда надо идти и что говорить. Мэллой прошел несколько кварталов и заскочил в маленькую грязную таверну без вывески. В пальто, которое на нем было, можно вполне сойти за рабочего, выходца из Восточной Европы, а вот чемодан и компьютер выдавали. Стоило ему переступить порог заведения, как все дружно замолчали и уставились на него.

— Надеюсь, ты попал, куда надо, — пробормотала какая-то проститутка по-немецки.

Мэллой не ответил, пробился сквозь толпу к стойке, заказал у мрачного бармена бутылку пива. Пиво появилось, Мэллой бросил на прилавок двадцать франков и спросил на швейцарском немецком:

— Алекса сегодня работает?

Взгляд бармена на секунду остановился на Мэллое, затем он выразительно покосился на лестницу в дальнем конце помещения. «Алекса» здесь.

Двери трех из четырех комнат на втором этаже были заперты. Хасан Барзани дожидался в последней. Поперек кровати лежал АК-47. Барзани был высоким мужчиной с квадратной головой и глубоко посаженными черными глазками. Одет как рабочий: потертые джинсы, старые ботинки на шнуровке, дешевая кожаная куртка. Впрочем, стоил этот человек свыше восьмидесяти миллионов долларов. Состояние свое он заработал старым как мир и малопочетным образом: торговал женщинами, отбирал собственность у среднего класса и убивал любого, кто имел глупость встать у него на пути. И подобно каждому богатому человеку, известному Мэллою, Барзани ничуть не стеснялся способов, которыми зарабатывал деньги, и даже в чем-то себя оправдывал. Он заботился о своих, помогал деньгами семьям, чьи мужья и сыновья, некогда свободные люди, теперь сидели в тюрьме. Да, он был богат, но не снимал с себя ответственности!

Все это было правдой. А вот чего не было теперь в жизни Барзани, так это риска. Причем уже много лет. Он постарался отойти от преступного мира. Руководил менеджерами, которые, в свою очередь, управляли торговыми сетями. Владел корпорациями. Консультировался с юристами. Раз в неделю даже встречался со своим личным банкиром. Да, Барзани начинал жизнь трудно и грязно, но уже не являлся преступником. Теперь он мог честно и прямо заявить любому: я — бизнесмен. А если умирали люди — с ними это порой случается, — что ж, бизнес дело нелегкое, требует жертв.

И все же до конца законопослушным гражданином Хасан Барзани так и не стал и ради Мэллоя вернулся на улицы. Мэллой не только помогал ему деньгами, когда он был мелким жуликом с сомнительными связями в крупных криминальных сообществах за «железным занавесом», но также научил этого криминального лидера, как выйти из-под плотной и длительной опеки цюрихской полиции. В благодарность за это, во всяком случае поначалу, Барзани давал Мэллою не слишком много: информацию приносил устаревшую или же просто неверную. Но Мэллой не жаловался. Он брал то, что давал ему Хасан, и щедро за это платил.

Со временем терпение его было вознаграждено. Барзани стал важным человеком в Цюрихе, с обширными связями, простиравшимися до самой Москвы. За несколько недель до падения Берлинской стены Барзани докладывал, что обстановка резко меняется, ограничения по переходу на другую сторону сняты. И ручеек восточных немцев, пытавшихся прорваться через границу с Австрией, превратился в настоящий исход. Говоря о России, Барзани описывал прогрессирующий распад экономики, разрушение социальных институтов, а накал политических страстей позволял предположить, что скоро грянет революция. Часть из того, что он сообщал Мэллою, в Лэнгли отрицали, не исключали и возможности, что агент передает только ту информацию, которую хотел бы услышать его куратор. На какое-то время даже сам Мэллой засомневался, но рухнула Берлинская стена, и стало ясно: Барзани действительно обладает очень широкими и надежными связями. В начале девяностых, в то время как другие оперативники посылали тревожные отчеты о том, что вскоре назовут русской мафией, Мэллой сообщал конкретные имена и должности.

— Томас! — воскликнул Барзани, и тонкие губы расплылись в хищной улыбке. Они обнялись и рассмеялись. — Что там Маркус болтает насчет того, что ты вернулся в строй? Я-то думал, теперь ты ведешь нормальную жизнь!