Крейг Смит - Портрет Мессии

— Отмечаете сходство со своей картиной?

— Тоже восковые краски?

— Верно. Впрочем, ими написана лишь одна из четырех, вот эта.

У картин, написанных темперой, цвета были менее живые, точно подернутые еле видной пленкой.

— Для чего создавались портреты мумий? — спросил Мэллой.

— Примерно во втором веке нашей эры египтяне начали писать их на деревянных досках, изредка — на полотне. Когда человек умирал, его родственники вместо традиционной маски клали прямо налицо мумии такой портрет, вставляя его среди бинтов. Идея эта может показаться странной, но эффект достигался. Если картину писал умелый художник, казалось, что сквозь бинты проглядывает лицо умершего. В девятнадцатом веке археолог Флиндерс Петри начал раскопки в огромном некрополе в Египте, в Фаюме, что в сорока милях от Каира. Большинство картин был и в самом плачевном состоянии, но несколько выглядели так, словно их только что написали. Разумеется, вскоре их увидели в Европе и Америке, и товар этот стал пользоваться у коллекционеров невиданным спросом. Египтяне не преминули воспользоваться ситуацией, и вскоре появилось множество подделок. Долгие годы наша способность точно датировать тот или иной артефакт оставляла желать лучшего, многие подобные произведения оказались под сомнением, целому ряду музеев пришлось изъять из экспозиций «шедевры», ошибочно датированные вторым-третьим веками. В ту пору купить подлинник было нелегко, ведь во всем мире их не больше тысячи. Впрочем, подделки вполне доступны по цене каждому любителю. Но лично мне все равно, когда они написаны. Мне просто нравится смотреть на эти лица.

Она указала на другую картину, там из вечности смотрело женское лицо.

— Вот эта была отправлена в музей Петри в Лондоне. Но затем в ней заподозрили подделку, когда один из кураторов не обнаружил гипсовой грунтовки под слоем краски. У всех подлинников такая грунтовка имелась. Если приглядитесь как следует, поймете почему.

— Просвечивает деревянная основа?

Она одобрительно кивнула: ученик схватывал все на лету.

— В остальном — само совершенство. А вот эту, — она указала на портрет мужчины, — нашли в захоронении на лице мумифицированной женщины. Довольно долго работа хранилась в Лувре, рядом с мумией, пока наконец кто-то не обратил внимание на это несоответствие и проверил возраст дерева.

Мэллой указал на первую картину. На ней был изображен цветущий мужчина лет тридцати с темными глазами и густой бородой. Он уже начал лысеть, но все равно был хорош собой.

— Углы этой картины не закруглены в отличие от остальных, — заметил Мэллой.

— Создавая изображение мумии, египтяне обтачивали уголки деревянной доски, чтобы ее можно было аккуратно поместить под бинты и ничего не выступало, — ответила графиня. — Но тут другой случай.

— Так значит, это подделка?

— Очень характерный портрет мумии.

— Тогда подлинник?

— Я не проверяла.

— Но если он написан восковыми красками…

— Позвольте показать кое-что, уверена, вам понравится. Если потереть восковую краску кусочком ткани, воск нагревается, а изображение почти что светится. Попробуйте.

Мэллой отогнул манжет рубашки, бережно потер им полотно — эффект проявился через несколько секунд.

— Потрогайте, — сказала графиня.

Мэллой дотронулся до портрета и почувствовал исходящее от него тепло.

— Просто удивительно!

— Почти как живое существо, правда? Ладно, идемте искать вам рубашку. И можете ехать. Рене не слишком рад вашему присутствию в доме, думаю, не стоит еще больше его раздражать.

— Но вы уверены, что…

— Я ваш должник, Томас, после того дела с банкирами.

— Я только позвонил по телефону. Ничего более!

— О нет, все обстояло значительно сложнее, и вы это знаете. Вы мне доверились, в этом и есть разница.

Уже уходя, Мэллой сказал графине:

— Если со мной что-нибудь случится…

Она коснулась его губ кончиком пальца — жест слишком интимный для друзей, но, похоже, ее ничуть не смущало это проявление привязанности. А потом долго не сводила с него любящего взгляда.

— Теперь ваши глаза открыты, Томас. Все будет хорошо.

Цюрих

В бардачке Бранд нашел мобильник, попытался позвонить Кейт, но та не отвечала. Еще несколько минут он сосредоточенно соображал, как лучше выехать из Цюриха; дальше ему надо на юг. Собрио, горная деревня, примостилась на склоне, над долиной Левантины. Автобан проходил как раз через нее. А в остальном места здесь были довольно безлюдные, лишь изредка мелькали в окне крохотные старые деревушки. Примерно два — два с половиной часа езды от Цюриха, в зависимости от дорожной ситуации, особенно в туннелях. Но Итан колебался, не зная, ехать ли туда. Снова набрал номер Кейт, позвонил Роланду на мобильный. Никто не отвечал, и Бранду пришла в голову мысль о том, что Корбо мог взять всех троих одновременно. Чем больше он думал об этом, тем реальнее казалась такая возможность. Пожалуй, ехать на юг нет смысла. Кейт он там не найдет. Она или спаслась и прячется где-то в горах, или… мертва.