Александр Афанасьев - Друзья и враги

– Ошибаетесь, судари, – сказал Чернов.

– Вот как?

– В Карачи расположен его штаб, это несомненно. Там находится человек, которому Тимур доверяет настолько, насколько вообще может кому-то доверять генерал спецслужб. Оттуда идут указания, подписанные Тимуром, но подписывает их не Тимур, а этот самый человек. Вы отследили, каким именно образом передаются указания?

– Стандартная цепочка, очень надежная. Прямого контакта курьеров с оперативным центром нет, курьер скачивает информацию из Интернета, где она размещается в публичных файлохранилищах, на несколько часов, а то и минут. Дальше – при необходимости они путешествуют на дискете, флеш-карте или жестком диске. Приговоры исламской шуры записываются на видео и передаются точно так же, ублюдки хорошо умеют пользоваться Интернетом. Мы отследили несколько выходов в Сеть, все они идут через анонимайзеры [33], аккаунты открываются и оплачиваются электронными деньгами с кредитных карт, купленных на один раз или украденных. Каждый аккаунт используется только для одного сброса информации, дальше он не используется, и нам приходится начинать всю работу заново. Они знают, что делают.

– То же самое было и в мое время, только все было медленнее, – сказал Чернов, – но здесь совершенно особое восприятие времени. Если письмо должно путешествовать месяц – оно будет путешествовать месяц, они не торопятся жить, они – не мы.

– А как насчет самого Тимура? По-вашему, он не контактирует с подпольем?

– Немного. Немного, эпизодически, скорее всего он оставил за собой деньги. Деньги, которые идут на все на это – через деньги он их контролирует. Указания он, скорее, отдает эпизодически, но у него есть человек в штабе, тайный агент, который докладывает ему все, что происходит. Сам Тимур вмешивается только тогда, когда нельзя не вмешаться, а выполнение его указаний обеспечивается финансированием. Штаб в Карачи – это прежде всего ответвление британского штаба, из которого контролируют подрывную деятельность здесь, у нас.

– И если мы идентифицируем и разгромим этот штаб… – сказал я.

– Это и есть последняя линия обороны Тимура. Он поймет, что ищейки подобрались слишком близко, и нырнет на дно. Еще глубже, чем он нырнул сейчас. Никаких контактов, ничего. На несколько лет.

Я кивнул в знак согласия. Вероятно, так и есть.

– Но где же тогда сам Тимур? – спросил уже Велехов.

– Там, где мы никогда не будем его искать.

Танки… Стройный ряд танков – песочного, в пятнах, цвета, массивные башни, противогранатные решетки. Строгое построение – по четыре танка в ряд.

Камера скользит над ними – снимали мастера, с огромного съемочного крана, парад по случаю Июльской революции обеспечивали профессионалы, как с той, так и с другой стороны.

Я выключил видео, включил другое. Кто-то осмелился снимать правительственные и дипломатические трибуны любительской видеокамерой. Изображение дергалось – по моей просьбе изображение почистили, оно стало нормальным, не мутным, но так же дергается.

Что я не видел? Для чего я это все смотрю? Это что – мазохизм?

А вот и я сам. Пялюсь на технику, как идиот.

Для чего это все? Что я могу там увидеть? Мир, который мы потеряли? Да, да, именно мы, потому что в новом мире барахтаемся тоже мы – все. И русские – тоже жертвы, мы вынуждены проливать пот и кровь за чужие грехи.

Нет, не уйдем. Ни хрена не уйдем.

Женские руки легли на мои плечи, стали массировать их…

– М-м-м-м… ты просто волшебница.

– Я Люнетта. Луна – покровительница волшебников.

– Вот как? Это из шариата?

– Нет. Так говорила моя мама.

Отвечать было нечего.

– Зачем ты все это смотришь? – спросила меня Люнетта, не прекращая разминать мне плечи.

– Сам не знаю, – честно ответил я, – просто смотрю.

– Ничего не исправишь.

– Я знаю…

И в самом деле – ничего уже не исправить. Ни-че-го.

Я выключил ноутбук, подхватил Люнетту на руки. Благодаря ей у меня появилось здесь, в Тегеране, какое-то подобие дома и какое-то подобие семьи. Иначе я бы так и жил здесь один – в окружении теней врагов, которых я убил, и женщин, которых я потерял. А это очень страшно – когда ты один, а их, теней, – много…

Настоящее.

Ночь на 30 мая 2012 года.

Мехико-Сити.

Индейская территория

Из Вашингтона я улетал рейсом не привычной в таком случае «Пан Америкэн», а крупнейшей колумбийской авиакомпании Avianca. Причин тому было несколько. Первая – «Пан Америкэн» передает списки всех пассажиров на этих направлениях в ФБР и СРС даже не по запросу – просто так, в рамках сотрудничества с правительством. Вторая – рейс был удобно расположен, улететь можно было быстрее всего. Третья – при более дешевом билете на Avianca кормили не замороженной дрянью из «Макдоналдса», а нормальной пищей, с перцем, но перец был в приемлемом количестве. Наконец, четвертая причина – на «Авианке», наверное, самые красивые стюардессы в этой части света, их специально подбирают с конкурсов красоты. На рейс из Вашингтона существует большой конкурс, потому что можно подцепить богатенького американца и уехать в Штаты – вот почему, если какая-то девушка тебе приглянулась, наладить контакт с ней – дело пяти минут. Вот только мне этого было не нужно – я летел к женщине, которая действительно ко мне искренне относилась, и не хотел быть большим подонком, чем я есть на деле.