Джон Гришэм: Похищение. Теодор Бун - маленький юрист

Эйприл Финнимор похитили под покровом ночи, где-то между 21.15, когда она в последний раз говорила с Тео Буном, и 03.30 утра, когда мать вошла в ее спальню и поняла, что дочь исчезла. Похоже, похищение проходило в спешке: кто бы ни забрал Эйприл, этот человек не позволил ей взять что-то с собой. Ее ноутбук остался дома. Хотя в спальне царил почти образцовый порядок, кое-какая одежда оказалась разбросана и трудно было понять, смогла ли Эйприл прихватить какие-нибудь вещи. Вероятно, нет, как считали в полиции. Зубная щетка девочки до сих пор стояла у раковины. Ее рюкзак лежал на кровати. Пижама валялась на полу, так что по крайней мере Эйприл дали переодеться. Ее мать — в те моменты, когда не плакала и не причитала, — сказала полицейским, что любимого сине-белого свитера дочери в шкафу нет. Любимые кроссовки Эйприл тоже пропали.

Довольно быстро полиция отказалась от версии, что девочка просто сбежала. У Эйприл не было причин убегать, заверяла ее мать, к тому же она не сложила в сумку то, что могло бы пригодиться в дороге.

После быстрого осмотра дома следы явного взлома не обнаружились. Все окна были закрыты и заперты, как и три двери внизу. Кто бы ни увел Эйприл, он закрыл за собой дверь и даже запер ее. Проведя около часа за изучением места преступления и выслушиванием миссис Финнимор, полицейские решили поговорить с Тео Буном. В конце концов, он был лучшим другом Эйприл и они обычно болтали по телефону или в Интернете ночью, перед сном.

Телефон в доме Бунов зазвонил в 04.33, если верить цифровым часам рядом с кроватью, где спали родители. Мистер Вудс Бун, который спал более чутко, схватил трубку, в то время как миссис Марселла Бун перекатилась на другой бок, недоумевая, кто может звонить в такое время. Когда мистер Бун сказал: «Да, господин полицейский», — миссис Бун окончательно проснулась и прислушалась к разговору. Она быстро поняла, что разговор имеет какое-то отношение к Эйприл Финнимор, и пришла в замешательство, когда ее муж сказал:

— Конечно, господин полицейский. Мы можем приехать через пятнадцать минут.

Едва он повесил трубку, как она спросила:

— В чем дело, Вудс?

— Предположительно Эйприл похитили, и в полиции хотят поговорить с Тео.

— Сомневаюсь, что это он ее похитил.

— Что ж, если в спальне наверху его нет, нас ждут неприятности.

Тео, однако, был наверху в своей комнате и крепко спал, звонок нисколько не потревожил его. Натянув голубые джинсы и толстовку, он объяснил родителям, что звонил Эйприл прошлым вечером по мобильнику, и они поболтали пару минут, как обычно.

Пока они ехали по Страттенбергу в предрассветной темноте, Тео мог думать только об Эйприл и неурядицах в ее семье, о вечно воюющих родителях, о попадающих в самые непростые ситуации брате и сестре, которые сбежали из дому, как только достигли подходящего возраста. Эйприл была младшей из трех детей, рожденных двумя людьми, которым вообще не следовало заводить семью. И мать и отец в этой семейке были сумасшедшими, по словам самой Эйприл, и Тео, конечно, с ней соглашался. Обоих признавали виновными в хранении наркотиков. Ее мать держала коз на маленькой ферме за пределами города и делала сыр, плохой сыр, по мнению Тео. Она развозила его по городу в переделанном автокатафалке, выкрашенном в ярко-желтый цвет, причем на переднем сиденье всегда красовалась ручная паукообразная обезьяна. Отец Эйприл был стареющим хиппи, который до сих пор играл в никудышной гаражной группе вместе с другими развалинами, так и не повзрослевшими с восьмидесятых годов прошлого века. У него не было нормальной работы, и он часто пропадал неделями. Финниморы постоянно жили раздельно, и разговоры о разводе всегда витали в воздухе.

Эйприл доверяла Тео и рассказывала ему то, что он клялся никогда никому не повторять.

Дом Финниморов принадлежал какому-то другому человеку, и это съемное жилье Эйприл ненавидела, поскольку ее родители не желали содержать его в приличном состоянии. Дом находился в более старой части Страттенберга, на тенистой улице, вдоль которой тянулись другие здания послевоенной постройки, знававшие и лучшие дни. Тео был там только один раз на отнюдь не удачном празднике в честь дня рождения Эйприл, который устроила ее мать два года назад. Большинство приглашенных детей не пришли, потому что родители им запретили. Такова уж была репутация семьи Финнимор.