Джек Роган - Симфония проклятых

— «Вискайя»… — начала Тори.

— Плевать на «Вискайю», — перебил ее Гейб.

— Значит, мы попытаемся прорваться? Такое ты принял решение? — спросил Боун.

Казалось, он готов расплакаться.

— У тебя есть другие предложения? — спросил Кевонн.

— Я не поплыву с вами, — сказал Боун.

Панг рассмеялся жутким смехом человека, теряющего власть над собой.

— Да, хороший план. Остаться здесь и умереть.

Боун закрыл лицо руками, запустил пальцы в густые светлые волосы и принялся раскачиваться из стороны в сторону.

— Перестань, — тихо сказала Тори. — У тебя есть только один шанс уцелеть, Боун. До темноты осталось всего несколько часов. После этого…

Серфингист кивнул, глубоко вздохнул и поднялся с песка. Вместе с Кевонном он начал перетаскивать ящики на берег, но оба вошли в воду с огромной опаской.

— Капитан, что будем делать с Боггзом? — спросил Панг, защищая рукой глаза от солнца.

Об этом Гейб еще не успел подумать.

— Попытаемся забрать его, когда будем проплывать мимо.

Казалось, ответ Гейба удовлетворил Панга, и он отправился помогать остальным таскать ящики и заряжать оружие. Они снова начали выполнять приказы капитана. В некотором смысле, так всем будет легче. Но ответственность тяжелым бременем легла на плечи Гейба. Их жизнь была в его руках. Если он совершит ошибку, все погибнут.

«Только не нужно тешить себя напрасными надеждами. Мы все почти наверняка мертвецы», — подумал он.

Тори подошла к капитану, когда остальные занялись работой, и Гейб искоса посмотрел на нее. Похоже, парни едва держались, но у него сложилось впечатление, что Тори справлялась гораздо лучше остальных.

— Как ты считаешь, откуда они взялись? — спросила она. — Кем бы они ни были?

Гейб подумал об океанских штормах, потрескавшихся стенах и гладком, как стекло, черном камне со странной надписью.

— Ты вспомнила о гроте, — сказал капитан.

Тори не отвела взгляда.

— А ты?

Он посмотрел на запад и увидел, что солнце опустилось ниже, чем он предполагал. Капитан поспешил к матросам, чтобы помочь им заряжать оружие. Он знал, что существа под водой будут ждать только до заката.

Гейб вновь подумал о Майе. Неужели все было бы настолько плохо, если бы он согласился дать ей ту жизнь, о которой она мечтала, — ребенок и муж, проводящий дома больше времени, чем в море? Сумел бы он примириться с такой судьбой? Вопрос остался без ответа — сейчас он не имел ни малейшего смысла, — все зависело от того, сумеет ли он вернуться в Майами.

Два месяца назад

Уличные огни полосовали ветровое стекло, когда Гейб вел свой подержанный «БМВ» по улицам Майами. По капоту проплывали сияющий неон и пастельные тона отраженной рекламы баров и ресторанов. Сумерки спустились пару часов назад, но даже вечером во вторник движение оставалось напряженным из-за множества машин, припаркованных у тротуара.

Охваченный противоречивыми чувствами, Гейб крепко сжимал рулевое колесо. Он выпил четыре бутылки чая со льдом в «Джеймиз риал лайф» — маленькой закусочной, где подавали морепродукты, находящейся в нескольких милях от его квартиры. В «Джеймиз» было выходящее на улицу патио, и автомобильные выхлопы смешивались с ароматами «мохито» и жареных хвостов омаров, что делало заведение столь популярным у местных жителей.

Гейб пообедал — мелко нарезанные креветки и жареная картошка, вполне подходящая еда, чтобы компенсировать действие алкоголя, — но сейчас чувствовал в желудке тяжесть. Он пытался уговорить себя, что дело в чае со льдом, но понимал, что это не так. Почти месяц миновал с того вечера, когда Майя поймала его в «Синко» и не пришла домой ночевать. С тех пор он постоянно находился на взводе, его переполняли гнев и отвращение, направленные не только на жену, но и на себя самого. Тогда на следующее утро ему пришлось пережить несколько трудных минут, когда она сказала, что переночевала у друзей, и ее глаза оставались жесткими, как кремень, а в голосе прозвучал вызов — пусть только попробует спросить ее о подробностях. Тогда Гейб промолчал. Ведь он изменил ей. Майя имела все основания сердиться, к тому же, даже если она зашла так далеко, что переспала с другим парнем из чувства мести, он не хотел ничего знать.

Во всяком случае, так он подумал.

В течение первых дней после его измены они почти не разговаривали, и воздух в их доме был пропитан горечью. Гейба то наполняла ярость, то он страдал от невыносимого чувства вины, и ревность сменялась презрением к самому себе. Наконец ночью перед тем, как отправиться в рейс для «Вискайи», Гейб попытался поговорить с Майей, но в результате обвинил ее в том, что она заставила его обмануть ее ожидания.