Уоррен Мерфи - Цвет страха

Взгляду Доминик представился маленький азиат по имени Чиун, который уже подобрался к дверце кузова и прильнул к нему крохотным ухом.

– Что он делает? – прошипела женщина.

– Хочет убедиться, что это не ловушка.

– Таким способом?!

– Чиун может узнать время суток, закрыв глаза и определив лицом расположение солнца.

– А ночью?

– Откуда мне знать. При мне ночью такого ни разу не бывало.

Доминик посмотрела на загрубелые неумолимые пальцы Римо.

– Как можно быть таким слабым и сильным одновременно?

– Вспомните Попая.

– Кто это?

– Мореход Попай, который глотает шпинат.

– Вы над мной смеетесь!

– Скажите это своему Джейри.

– Вы оскорбляйт великого артиста!

– Ш-ш-ш.

Тем временем Чиун взялся за ручку дверцы и, казалось, застыл в неподвижности.

– Что-нибудь не так? – спросила женщина.

Римо стиснул ее руку, требуя тишины.

Доминик во все глаза смотрела на Чиуна и наконец поняла, что тот не застыл на месте, как представлялось до сих пор. Он поворачивал рукоятку, но так медленно и методично, что невнимательному зрителю могло показаться, будто рука старого азиата неподвижна.

– А он хитер!

Внезапно дверца распахнулась и тут же захлопнулась. Да так быстро, что у француженки перехватило дыхание. Создавалось впечатление, что на месте дверцы находится пасть механического чудовища, которое проглотило старика, чтобы сожрать его живьем.

Несколько секунд ничего не происходило.

Потом дверца по периметру полыхнула самым ярким серым светом, какой только доводилось видеть Доминик, и вылетела наружу, словно испуганное привидение.

Из салона хлынул страшный, ужасающий свет.

Римо увидел края дверцы, окрасившиеся зеленым. Ему почудилось, что его ударили в живот Он никогда не видел такого зеленого – какой-то отвратительный, дьявольский ящеричий зеленый цвет! Повинуясь инстинкту Синанджу, Римо хотел было отвернуться от фургона, но в этот миг дверца распахнулась, и из салона, размахивая руками, вылетел Чиун.

Ученик оглянулся, пытаясь рассмотреть, что делает учитель. Увиденное наполнило его душу страхом. Лицо Чиуна было искажено кошмарной гримасой. Он неистово молотил руками и ногами, словно пытаясь отогнать от себя зеленое сияние.

Зеленый свет окутал его со всех сторон, и, прежде чем потерять сознание, Римо почувствовал, как внутри у него все сжало, а к горлу подступило содержимое желудка.

А еще он успел подумать, как ненавистен ему теперь зеленый цвет.

Доминик Парилло почувствовала, как ослабла хватка мужчины, и к ней тотчас вернулись профессиональные навыки. И весьма вовремя.

Она отпрянула в сторону, чудом увернувшись от мерзкой струи блевотины, состоявшей из риса и маленьких кусочков рыбы.

На лице Римо появилась испуганная мина, и он повалился на землю, ткнувшись носом в свой обед.

Доминик оглянулась и увидела старого корейца, который слепо шагнул вперед, исторгая из себя молочно-белую кашу.

Поскользнувшись на траве, Чиун упал и замер.

Француженка нагнулась и стала шарить по земле своими цветнослепыми глазами, разыскивая пистолет.

Пока она занималась поисками, из кузова фургона, тяжело ступая, вывалилось какое-то существо.

Женщина чуть не упала в обморок от страха и подозрения. Сначала ей казалось, будто ее испуг вызван тем обстоятельством, что два грозных американских агента (а Доминик в этом нисколько не сомневалась) пали жертвой неведомой силы, которую она была не в состоянии постичь.

Тем не менее, страх вскоре исчез, а подозрение переросло в уверенность.

– Вы – Дядя Сэм, – выдохнула Доминик, глядя на того, кто приближался к ней широкими шагами.

– Почему ты не валяешься мордой в блевотине? – раздраженно пророкотало в ответ.

Левый глаз неизвестного вспыхнул мертвенно-серым светом. Глаз был искусственный, а свет напоминал пульсирующие вспышки стробоскопа. Мужчина подходил все ближе и ближе, нацелив на женщину свой глаз, похожий на смертоносный лазер.

Наконец Доминик поняла. Глазом действительно служил лазер, который не сжигал, но был способен заставить крепких мужчин исторгнуть содержимое желудков и, потеряв сознание, повалиться в лужу собственной рвоты.

Догадка поразила женщину, словно удар грома, и в то же мгновение пальцы ее нащупали внушавшую уверенность холодную сталь пистолета.

Она подняла оружие, прицелилась и взвела затвор.

Ее запястье стиснула огромная рука, состоявшая, как показалось Доминик, из металлических сегментов. И все же француженка нажала спусковой крючок.