Джеймс Паттерсон - Спасатель

— Полагаю, мистер Стрэттон, я все понял. Успокойтесь. Знаю, вы человек занятой. Расслабьтесь. Поиграйте в гольф. Пусть вам сделают массаж. Я ожидаю новостей в самое ближайшее время. Можете на меня рассчитывать. Как я уже не раз вам говорил, — мужчина рассмеялся, — какой смысл заводить друзей…

Стрэттон отключился. Положил телефон в карман пиджака. Поднялся. Разгладил рубашку от Томаса Пинка. Так и надо было поступить с самого начала, поручить дело настоящему профессионалу.

В комнату вошла жена. На ней были черные спортивные леггинсы, вокруг пояса — оранжевый кашемировый свитшот.

— Собираешься на пробежку, дорогая?

— Вернусь через полчаса. — Лиз подошла к столу. — Не могу найти ключи. Думала, может, здесь оставила.

— Я предупрежу ребят. — Стрэттон снова достал телефон.

— Не беспокойся, Деннис. — Она взяла со стола ключи. — Я только до озера и назад.

Стрэттон схватил ее за руку и заставил остановиться.

— Никакого беспокойства, — сказал он, сжимая пальцы.

— Отпусти меня, Деннис. Пожалуйста. Убери руки.

— Я тебе удивляюсь, дорогая. Ты же знаешь правила. — За выражением притворной озабоченности не было ничего, кроме стремления держать все под контролем. Пару секунд они стояли, глядя друг другу в глаза. Она попыталась освободиться, но быстро сдалась.

— Звони своим громилам.

— Так-то лучше. — Стрэттон разжал пальцы, оставив на запястье супруги большую красную отметину. — Извини, дорогая. Но ведь осторожность никогда лишней не бывает, согласна?

— Не извиняйся, Деннис. — Лиз болезненно скривилась и потерла руку. — Ты ведь со всеми так. Это твой стиль. В этом твой шарм.

Пройдя через металлический турникет и смешавшись с толпой, я зашагал по ступенькам к левому нижнему сектору.

Один лишь взгляд на поле — и сердце застучало, подстегнутое дозой адреналина: старое табло, близость Зеленого Монстра, на котором в далеком 1978-м Бакки Дент в очередной раз похоронил наши мечты.

Фенуэй-парк.

Был чудесный весенний день. «Янкиз» в городе. Если бы я пришел сюда только ради них.

Вот и место 60C. Я остановился на секунду за спиной худого, тщедушного мужчины в рубашке с открытым воротом. Осмотрелся. Спустился чуть ниже и сел рядом с ним. Он лишь слегка повернул голову.

— Привет, Недди.

Возраст и болезнь обошлись с ним не слишком любезно. Бледное лицо с впавшими щеками, сухая, как серый пергамент, кожа, белый пушок жидких волос. Руки, бывшие некогда сильными и крепкими, как у любого рабочего человека, больше походили на обтянутые пленкой кости. На коленях свернутая в трубочку программка.

— Слышал, ты хотел повидаться.

— Здорово, пап, да? У меня просто слов нет. — Я помолчал. — Скажи, там, внизу, действительно «Янкиз» или это переодетые парни из ФБР?

— Думаешь, я имею какое-то отношение к тому, что там случилось? — Отец покачал головой. — Думаешь, если бы я хотел сдать тебя легавым, то сделал бы это на глазах у матери? Что касается твоего вопроса, — он усмехнулся, — присмотрись к тридцать восьмому номеру. Не уверен, что он справился бы и с моим броском.

Я невольно улыбнулся. Фрэнк тоже. На мгновение в глазах его вспыхнули знакомые искорки — ирландская кровь еще не совсем остыла.

— Хорошо выглядишь. Ну да, ты же теперь знаменитость.

— А вот ты выглядишь… — Я не знал, что сказать. Видеть отца таким… не ожидал, что это будет так трудно.

— Можешь не говорить. — Он похлопал программкой по моему колену. — Я похож на привидение, которое еще не знает, что сдохло.

— Судя по тому, что рассказывали, я ожидал худшего.

Шла третья подача. «Сокс» вели 3:1. По стадиону прошла волна. Гул нарастал. Отец покачал головой.

— Никогда бы не подумал, что сниму перед тобой шляпу, малыш. Я-то постоянно только сползал вниз. Хлопал ушами. Упускал шансы, что подкидывала жизнь. Ты — совсем другое дело. Разложил шары по лузам с первого подхода.

— Ты просто не замечал скрытых талантов, а я не спешил их предъявлять. Хотя и чувствовал, что далеко пойду.

— Ох, Недди, ты разбиваешь мне сердце. — Фрэнк печально улыбнулся. — Кажется, сенатор Мойнихен сказал, что у ирландцев это на роду написано — жизнь постоянно разбивает им сердце.

— По-моему, он имел в виду Кеннеди. Или «Сокс».

— В любом случае ты разбиваешь старику сердце. Точнее, то, что от него осталось.

Я заглянул в бледно-голубые, почти прозрачные глаза. Не в глаза старика, с которым не виделся почти четыре года, но в глаза пожизненного проходимца и жулика, который — я это знал — снова пытается сыграть со мной в наперсток.