Уоррен Мерфи: Заманчивая мишень

— Где Пепси Доббинс?

— В студии.

— Но она же ведет прямой репортаж с лужайки Белого дома!

— Что я могу сказать? Она профессиональный репортер.

— Понял, — кивнул Уильямс. — Пошли, папочка, поймаем такси. Пепси опять принялась за старое.

В студии АТК Пепси Доббинс уже заканчивала «прямой репортаж» с лужайки у Белого дома.

— ...оставайтесь с нами, если хотите узнать подробности. Прямой репортаж вела Пепси Доббинс.

Красный огонек мигнул и погас. Пепси сняла наушники и бережно отстегнула нагрудный микрофон от нарядного зеленого платья.

— Ну, — спросила она, — как я сработала?

— Что ж, — ответил Щеголь Фезерстоун, — не считая того, что перепутали Даллас с Хьюстоном и наградили Кеннеди другим вторым именем, — просто замечательно.

— На частности никто не обращает внимания. Важны только прическа и дикция.

— Ваше счастье, если зрители не обратили внимания на задник, — заметил Щеголь, когда они вышли из студии.

— О чем вы?

— Дело в том, что диапозитив Белого дома, который проецировали позади вас, несколько устарел.

— То есть?

— На лужайке нет елки.

Пепси скривила гримасу.

— Вряд ли кто это заметил.

— Вы не видели эту елку! — продолжил Щеголь, шагая следом за Пепси по узким коридорам с протянутыми по полу кабелями.

— Мне не пришлось бы прибегать к такой дешевой уловке, если бы Белый дом не закрыл доступ на Пенсильвания-авеню, — раздраженно огрызнулась Пепси.

В это время из мужского туалета в черной бейсболке с буквами «ЦРУ» и зеркальных очках вышел какой-то человек и заявил:

— Вы слишком много знаете. Пепси Доббинс.

Пепси повернулась. Увидела сначала бейсболку и очки, потом пистолет. Щеголь Фезерстоун едва успел встать между ними, как раздались хлопки выстрелов.

Щеголь рухнул к ногам Пепси, на губах у него вспенились кровавые пузыри.

Глаза его широко раскрылись от изумления.

— Но... вы мой кумир, — пробулькал он.

— Тяжелый случай, — хмыкнул человек в бейсболке, подняв пистолет с глушителем и прицеливаясь в ложбинку между голубыми ошеломленными глазами Пепси.

Пистолет несколько раз сухо щелкнул, и Пепси решила, что ранена. Ноги ее подогнулись, и она повалилась на пол.

Ее подхватили, взвалили на мягкое, мясистое плечо и понесли на улицу. Никто их не останавливал. Никто не смел.

— Мы сообщаем о событиях, но не участвуем в них, — пояснил какой-то мужчина, торопливо уступая дорогу человеку с пистолетом.

Пепси бросили в багажник синей машины, а когда способность соображать к ней вернулась, автомобиль уже с ревом отъезжал от тротуара. Девушка поняла, что теперь ей придется дышать газами из разболтанной выхлопной трубы.

— Я лично думаю, что убрала его кубинская разведка совместно с сицилийской мафией, — сообщил таксист, петляя в потоке машин на Дюпон-серкл.

— Может, лучше повнимательнее смотреть за дорогой? — предложил с заднего сиденья Римо.

— Я вполне могу ехать и разговаривать. Как уже сказал...

Ноготь цвета слоновой кости тотчас прикоснулся к шейному позвонку водителя; он продолжил раскрывать рот, но оттуда не вылетало ни звука.

— Спасибо, папочка, — кивнул Уильямс.

Из-за угла с визгом вырвался синий «порше», и таксист едва-едва уклонился от него. Римо бросил быстрый взгляд на водителя. В глаза ему бросились белые буквы «ЦРУ» на черной бейсболке, поэтому лицо он увидел лишь мельком.

— Знаешь, — обратился он к Чиуну, — этот человек показался мне знакомым.

— Вот как?

— Я бы поклялся, что это Харди Брикер, только этого не может быть.

— Кто такой Харди Брикер?

— Спятивший кинорежиссер. Несколько лет назад он снял фильм об убийстве Кеннеди. В картине утверждалось, что все произошло в результате правительственного заговора, а участвовало в нем двадцать две тысячи человек.

— Не видел этого фильма, — хмыкнул мастер Синанджу.

— Назывался он «ЦРУ».

И тут лицо Римо приобрело очень странное выражение.

— Так-так, — протянул он.

Увидев виноватый взгляд ученика, кореец спросил:

— В чем дело, Римо? Отвечай!

— Пожалуй, версию о причастности Сэма Бисли придется отбросить, — глухо произнес он.

Такси, взвизгнув тормозами, остановилось перед вашингтонским отделением АТК. Дверцы распахнулись, Римо с Чиуном выскочили наружу.

В вестибюле они увидели мертвого охранника, а чуть поодаль суету. И посреди этой суеты умирал человек.

Три оператора с мини-камерами на плечах старательно снимали последние, мучительные минуты его жизни, а какой-то репортер совал к окровавленным губам лежащего микрофон.