Деон Мейер - Кровавый след

— Все нормально! — отозвался он.

— Открой дверь!

— Марика, все нормально.

— Тогда открой дверь!

Я посмотрел на него — прирожденного обманщика, который так складно врал мне в моем доме, показывал так называемое «разрешение». Он и сейчас пытался меня обмануть. Я достал из кармана ключ и бросил ему. Он не поймал, пришлось нагибаться. Он нехотя направился к двери, отпер ее.

— Что тут у вас происходит? — спросила Марика, укоризненно глядя на меня.

— Просто недоразумение, — ответил Дидерик. — Мы скоро придем.

Ей не хотелось уходить; она медленно повернулась и скрылась в конце коридора.

Мы с Дидериком посмотрели друг на друга в упор.

— Леммер, даю честное слово, я не знаю, что искали бандиты. Мне ужасно жаль того, что случилось, но я не виноват, даю честное слово!

— Вопрос в том, осталась ли у вас честь, — ответил я. — А сейчас вы переведете деньги на счет Жанетт Лау. До того, как выйдете из комнаты.

— Конечно.

Я пошел искать Эмму.

В Локстон мы возвращались во «фрилендере» Эммы. Она вела машину, я рассказывал.

— Ох! — сказала она, когда я закончил. Я понял, что она тоже разочаровалась в Дидерике. На честном фасаде Бо-Кару появилась трещина. — Что же ты теперь будешь делать?

— Не знаю… Утро вечера мудренее. Сначала поговорю с Жанетт.

— Наверное, так будет лучше всего, — кивнула она. — Лоуренс сказал, ты снова наткнулся на тех, с «Харли»…

Надо было заранее обо всем догадаться.

— Я… — Я отчаянно искал предлог, но его не было.

Эмма ласково дотронулась до моего плеча, покрытого безобразными порезами и царапинами.

Раньше Жанетт Лау служила главным сержантом в Женском военном колледже в Джордже, а потом стала основателем, исполнительным директором и единственным акционером «Бронежилета». Ее возраст — по приблизительным подсчетам, ей под пятьдесят — считается тайной за семью печатями. Она любит сигареты «Голуаз», раздавленных жизнью, недавно разведенных гетеросексуальных женщин, мужские костюмы, сшитые дорогими модельерами, и пестрые галстуки. Начальница она строгая; от подчиненных требует абсолютной преданности, порядочности и профессионализма — тех качеств, которыми в избытке обладает сама.

— Надеюсь, ты задал ему хорошую взбучку, — сказала она по телефону, когда я все ей рассказал.

— Клюшкой для гольфа.

— Ха! — коротко хохотнула она, как всегда. — Но ты ведь этого так не оставишь. — Она хорошо меня знала.

— Да.

— Леммер, слушай меня. Сейчас я сама позвоню гаду и скажу, что твой счетчик будет тикать до тех пор, пока ты не выяснишь, что произошло. А если он не заплатит, я пошлю к нему двух горилл.

— Спасибо!

— Сам-то как?

— Всего несколько отметин в интересных местах. Очень сексуально. Могу прислать тебе снимки.

— Пошел ты, — ответила она. — Ты мне потом будешь сниться в страшных снах!

Поздно ночью, на белоснежных простынях, Эмма ахнула при виде багрово-синих кровоподтеков и царапин, покрывающих все мое тело. Она принесла небольшую аптечку первой помощи и медленно, нежно обработала меня бальзамами и мазями. Руки у нее были нежные и прохладные, голос мелодичный; она с удовольствием рассказывала, как провела вечер у Антьи Барнард, а утром ходила в церковь. Антьи, как всегда, курила одну сигарету за другой и делилась с ней своими жизненными наблюдениями:

— Эмма, ты — то, что нужно Леммеру. Эх, будь я на тридцать лет моложе… — И потом: — С Дидериком Брандом трудность та, что он скучает. Слишком он умен, чтобы быть просто фермером.

Эмма сказала: всем местным жителям не терпелось послушать о «Рыцарях Харли» и о том, что случилось в «Красном гранате».

— Сегодня утром священник призвал всех помолиться, чтобы Господь протянул руку помощи нашим Леммеру и Лоуренсу, которые находятся в пути.

«Наш Леммер»… Это впервые!

А если мне придется сорвать маску с Дидерика Бранда?

Эмма закончила меня обрабатывать, убрала аптечку, выключила свет, легла рядом со мной и положила руку мне на грудь.

— Завтра мне нужно возвращаться в Кейптаун, — прошептала она. И довольно вздохнула: — Как же я тебя люблю!

— Эмма…

Она приложила палец к моим губам.