Оке Эдвардсон - Зов издалека

Винтер снова кивнул.

— Это небезопасно, — сказал Лундгрен. — Ни один человек так долго не выдержит.

— И когда вы открыли свой садик?

— Примерно год назад… Посмотрим, сколько выдержим. Это ведь не детский сад в официальном, так сказать, смысле.

— А что же это?

— Да так… несколько стариков решили помочь тем, кто совсем уж в отчаянном положении… если говорить открытым текстом. — Он кивнул в сторону кофеварки: — Хотите?

Винтер поблагодарил. Эрнст Лундгрен поднялся, налил кофе себе и Винтеру и вернулся к столу.

— Некоторые их этих несчастных девочек даже не знают, куда обратиться. Им нужна… как бы лучше выразиться… разрядка… Ничего другого не могу придумать. Разгрузка. Им нужна разгрузка. Вот мы и пытаемся их разгрузить.

— Интересно…

— Молодая мама может оставить нам своего ребенка и поехать в парикмахерскую, в город на пару часов… или просто пойти домой и побыть немного в одиночестве. Расслабиться.

— Да… я понимаю. Думаю, что понимаю.

— Просто побыть наедине с собой хоть пару раз в неделю… Можете вы понять, как это страшно — не иметь такой возможности?

— Вообще-то не очень. У меня чаще наоборот.

— Как вы сказали?

— Я сказал — наоборот. Слишком много времени предоставлен самому себе.

— Вот как… Но у этих девочек по-другому… Они совершенно не общаются со взрослыми, наедине со своими детьми… — Эрнст Лундгрен закатал рукава сорочки, и Винтер увидел, что руки его густо поросли седыми волосами, похожими на белый мох. — А у кого-то и по нескольку детей…

— И много желающих?

— Много… мы не можем всех принять. Квартира небольшая, людей не хватает… Власти смотрят на нас, как на пиратов.

— Вы делаете очень важное дело.

— Что-то же надо делать, пока не помер… а это приятная работа. Всю жизнь трудился, но не помню, чтобы когда-нибудь работа была такой приятной и веселой.

— А есть еще в районе такие, как вы?

— Нет… пока нет. Я слышал, несколько пенсионеров в Горд стене подумывают открыть такой же садик. Или это в Раннебергене…

Винтер отхлебнул еще не остывший кофе.

— О жизни в пригородах болтают все, что угодно… но с одним не поспоришь. Одиночество. Здесь очень много одиноких. Одиноких маленьких людей убирают подальше с глаз. Странно… Семьи мигрантов как-то умудряются держаться вместе, нравится это кому-то или нет. А среди них затесались одинокие шведские молодые мамы с маленькими детьми. Парни практически отсутствуют. Молодые девчонки с детьми. Странная смесь.

— Да…

— Что это я разговорился, — спохватился Эрнст Лундгрен. — В кои-то веки навестили власти, вот и выкладываю все, что наболело.

— Я бы предпочел, чтобы вы меня не причисляли к властям, — улыбнулся Винтер.

— Как это? Вы и есть власть. Формы на вас, может, и нет, а власть есть.

Винтер промолчал и проследил за взглядом старика. Тот смотрел в окно — дети с пенсионерами на опушке леса выглядели маленькими акварельными пятнами на грубой бумаге.

— И конечно, текучка… — сказал Эрнст, не сводя глаз с окна. — Многие стараются поскорее уехать. Наверное, та женщина, про которую ваши спрашивали, тоже уехала… как ее… Хелена?

— Да. Хелена Андерсен. А девочку зовут Йенни.

— Не знаю… но вы можете спросить моих… сотрудников, единомышленников… или как их лучше назвать?

— Буду очень благодарен, — сказал Винтер.

— Могу поспрошать тех и этих… Кое-какие знакомые у меня здесь имеются.

— Не сомневаюсь.

— Странно было бы, если бы их никто не знал… Детей можно спросить. Опишите, как выглядит девочка.

— Очень может быть, — сказал Рингмар, глядя на стопку детских рисунков в кабинете Винтера.

— Дневник. Это дневник.

— Тогда нам повезло.

— Везет тому, кто ищет, — изрек Винтер и мысленно поморщился. Откуда этот назидательный тон? Старею, что ли…

Рингмар, к счастью, обошелся без комментариев. Он молча взял рисунок с одиноким деревом. Справа дождь. Слева солнце.

— И так на многих, — сказал Винтер, — из тех, что я успел просмотреть.

— И что это значит?

— Не знаю.

— Привлечем детского психолога?

— Я уже об этом думал.

— И пейзажи…

— И фигуры…

— Прямо страшно становится. Мои же тоже рисовали… Что они рисовали? Что все это значит?

— Дети много рисуют… а что именно? То, что видят. Все это Йенни наверняка видела.

— Дождь, солнце и дерево… — задумчиво произнес Рингмар. — Лодка, машина… куда это нас ведет?

— Будем думать… просмотрим все до одного, когда Бейер закончит с ними работать.