Дик Фрэнсис - По заказу

Для чего теперь поддерживать отношения с прессой и хранить тайны от людей, способных давить на болевые точки?

Среди злодеев в мире скачек у меня сложилась определенная репутация. Они знали, что даже очередное увечье не заставит Сида Холли отступить от намеченной цели. Подобную репутацию следует подкреплять и отстаивать, но, к сожалению, лишь немногие пытались двигаться в правильном направлении. Один такой инцидент стоил мне потери левой руки. Некоторое время она бездействовала, но я по-прежнему был неразрывно связан с нею – и буквально и фигурально. А день, когда окончательно лишился ее по вине избившего меня кочергой психопата, стал самым черным в моей жизни.

В ту пору нашлись люди, пытавшиеся разными методами пресечь мои расследования их афер. Поэтому мне нужно было соблюдать особую осторожность и оберегать от них свой главный секрет – существование Марины. Конечно, я расстроился, когда меня столь грубо разоблачили. Но, возможно, преувеличил опасность и превратился в параноика.

Однако Марину, кажется, больше обеспокоило, что фотограф заснял ее с разинутым ртом и закрытыми глазами.

– По крайней мере, они не выяснили, как меня зовут, – заметила она, желая меня приободрить.

– Выяснят. И всю твою подноготную, – мрачно откликнулся я. У нас никогда не было недостатка в любителях звонить в газеты и сообщать известные им обрывки информации. А по работе Марину знали слишком многие.

– Прими меры и просто не говори ничего лишнего, – предостерег ее я.

Но она не поверила, что ей может что-либо угрожать.

– Ты и сам работаешь для гражданской службы, – напомнила она. – Разве в этом есть какая-то опасность?

В целом ряде дел, которыми я занимался, не было ровным счетом ничего «гражданского». Например, я преследовал мошенников, доказывая их вину, и они расставались с награбленными барышами и со свободой. Но все это происходило еще до моего знакомства с голландской красавицей на дружеской вечеринке, когда я сперва пригласил Марину разделить со мной постель, а потом – и всю жизнь.

Будь я честен до конца, то мог бы признать – теперь я под разными предлогами отказывался от работы, доставлявшей мне удовольствие лет пять назад. А постоянные и безопасные поручения Арчи Кирка поглощали львиную долю моего времени. Утомительно, но прибыльно. Я уже давно не слышал никаких угроз, разве что от налоговиков за превышение расходов. «Новый костюм взамен испорченного после двух часов, проведенных в сырой канаве». Я написал в объяснительной записке, что все это время ждал, когда член парламента закончит свой «сексуальный сеанс» с проституткой на заднем сиденье его «Ягуара». «Вы, наверное, шутите, сэр?» – усомнился налоговый инспектор. Я не стал показывать ему фотографии.

Поиски убийцы Хью Уокера могли оказаться куда опаснее.

Марина и я выскользнули из дома через черный ход, соединенный с гаражами. Нам не хотелось проходить по холлу с его камерами слежения. Пусть их линзы фиксируют других жильцов. Она отправилась к себе в институт на метро, а я прошел пешком по Виктория-стрит к офису Арчи в Уайт-холле.

– «Памп» взялась за тебя всерьез, не так ли? – начал он вместо приветствия. Газета лежала на его столе, раскрытая на странице с «Дневником».

– Не обращай внимания, – посоветовал я. – Не стоит реагировать. Тогда они скорее отстанут.

– Ну а если продолжат эту травлю?

– Пресса не любит ошибаться, – пояснил я. – Да и репортеры – народ злопамятный. Но в этот раз они все бьют и бьют в одну точку, никак не успокоятся. Вернее, не они, а он – один журналюга с извращенным чувством юмора. И я не нравлюсь ему, потому что не поставляю материал для его колонки сплетен. Вот он и нашел способ расквитаться. Не обращай внимания. У меня широкие плечи. – На самом деле они не были широкими, но какая разница.

Я стоял у окна в кабинете Арчи и смотрел на улицу с ее беспрестанным движением. Похоже, что каждой второй машиной, проезжавшей по Уайт-холл, был автобус. Один за другим, масса огромных красных автобусов. Многие двухэтажные, но были и продолговатые, одноэтажные, чуть изогнутые посередине. Почти все они ехали пустыми, и у меня мелькнула мысль, что большинство пробок на улицах Лондона связано с избытком автобусов при минимуме пассажиров.

Я повернулся и сел на простой деревянный стул с прямой спинкой. Арчи явно не желал, чтобы его посетители чувствовали себя слишком комфортно и затягивали свои визиты.

Мне было трудно определить, каково место Арчи в иерархии государственной службы и высоко ли он сумел подняться. Кабинет на третьем этаже здания на углу Даунинг-стрит вроде бы свидетельствовал о достаточно важной роли его обладателя. Однако потертый ковер и скудная мебель, более уместная в приюте для бездомных, подсказывали иной вывод.