Мартин Смит - Три вокзала

Ребенок скривил рот, а потом сморщил губки, казалось, он вот-вот проснется. Дальше — раздастся крик. Эмма почувствовала, что нужно перепеленать младенца. Поток машин пролетел, свободная дорога обманула ее. И когда она уже была на полпути на ту сторону, накатила новая волна машин. Эмма оказалась зажата потоком. Она почувствовала себя, словно в море — машин, как воды, по горло. Автомобили были такими огромными и черными, а их свет настолько ослепляющим, что Эмма уронила младенца. Он был слишком тяжелым и, к тому же, плакал и шевелился. Потом Эмма вспомнила, что Изя никогда ни от кого не отказывалась. Обернулась, чтобы защитить собой ребенка, но как раз в этот момент над ней выросли фары. Грузовик задрожал и остановился, захлопали лопающиеся ремни, клеенчатый верх взмыл в воздух, как большая летучая мышь. Двое мужчин выскользнули из кабины с белыми от волнения лицами. Весь транспорт замер. Их груз — экзотические гигантские бивни мамонта — раскатился по четырем полосам и надолго остановил транспорт — как будто загнал его в ловушку. Бивни были обнаружены после многих месяцев поисков в вечной мерзлоте в Сибири. Потом их долго отмывали из шланга, чтобы добиться коллекционного качества, и, наконец, распилили ручной пилой в московской ванной.

Водитель встал на одно колено и глянул под машину. И тут же вскочил на ноги.

— Где вы там, маленькие сучки?

Эмма уже пробралась между машинами и направилась к статуе Ленина рядом с вокзалом. Ребенок кричал что было сил.

У памятника никого не было. А у нее — ни копейки денег, нет друзей и некуда деть младенца. Вокруг себя она видела только зловещие тени, слышала проклятия и вопли бомжей, воюющих за места в подвалах.

Ребенок орал, как пожарная сирена, Эмма не могла успокоить его. Она достала последнюю бутылочку смеси. Так, держа бутылочку одной рукой и обхватив младенца другой, она безуспешно пыталась открыть ее. Бутылочка выскользнула из рук, упала и разбилась. Слетелись птицы, высматривающие, нет ли чего-нибудь стоящего. Вдруг какие-то руки схватили ее ребенка.

— Мальчик или девочка? — спросила старуха в плаще.

Кажется, что и младенец был так поражен появлением женщины, что на мгновение затих.

— Девочка, — выдавила Эмма.

— Превосходный выбор. Ты когда-нибудь видела, как тонет на дне пруда кусок хлеба?

— Нет.

— Правильно, потому что все, что опускается на дно водоема, съедает рыба. Я наблюдала за тобой.

— Откуда?

— Оттуда, — она показала на жилой дом, который возвышался неподалеку.

— Как вы можете видеть в темноте?

— Я покажу тебе. Ребенок не должен бродить под дождем.

— Дождь теплый…

— Ага, господь Бог то ли плачет о нас, то ли мочится на нас. Пошли?

— Спасибо. — Эмма помнила, что надо быть вежливой.

— Ты можешь называть меня тетя Фурцева, хотя просто тетя будет достаточно.

Фурцева была похожа на ведьму, которую Эмма видела когда-то давно. Кроме того, она любила рис. Как настоящая ведьма, сделала рисовый пудинг для нее. Поев, Эмма стала таращить глаза на разные фотографии, фигурки и сувениры со всего мира.

— Я не могу добраться до ливней в дикой Африке, поэтому фотографирую те, что идут здесь. А они не очень-то отличаются. Смотри, вот мои львы и буйволы, и шакалы — шакалов особенно много. Я фотографирую их через инфракрасный фильтр. Они не могут меня видеть, но я их вижу отлично.

Фурцева показала Эмме пейзаж — розовые деревья под темным небом, портрет белого круглолицего Егора и группы детей — они бегут с собакой. И вокруг них розовый вихрь.

— Изя и Тито, Милка и я.

Она долго в тишине смотрела на этот снимок.

Аркадий казался себе гребцом в утлой лодчонке, вынесенной в большое море. Главная борьба происходила где-то далеко — глубоко на дне океана; она создавала волнения и выбрасывала на поверхность мириады странных созданий. Как или почему это происходило, он не знал. Движущие рычаги событий были скрыты. Приказы отдавали молча. Почему у него не отобрали пистолет? Те, кто знал ответ, молчали.

По проспекту Мира машины обычно двигались со скоростью черепахи, но сейчас, ночью, водители совсем обнаглели и громко сигналили. Рев моторов слышался со стороны Министерства сельского хозяйства. И это был не шепот «Мерседесов», но дикий рев «Мазерати» и «Феррари».

Дорожные инспекторы беспомощно топтались у своих казенных «Лад», позволяя гонять «Поршам» и «БМВ» — и это было еще одним, наглядным, доказательством того, как низко опустилась наша милиция. «Ауди» и «Мазды» с крутым тюнингом летали, как серфингисты на волнах. Все они участвовали в незаконных гонках по Кольцевой дороге. Пролететь по центру Москвы — словно подняться на пьедестал.