Мартин Смит - Три вокзала

— О’кей, ты, кажется, пользуешься популярностью у детей.

— Но не у тебя.

— Ты измучена, тебе не следовало выходить из дома. Ты сегодня ела? — спросил Аркадий.

Когда она только что задумалась над ответом, он направился к холодильнику и достал остатки вчерашнего ужина, поставил чайник.

— Есть не хочется, — сказала Аня.

— А кто ест в такое время? — Он стал резать колбасу и черный хлеб.

— Можно мне остаться еще на одну ночь?

— Ты можешь оставаться столько, сколько надо. Кто-то видел тебя на улице?

— Только дети. Я не буду совать нос в чужие дела, если тебя это беспокоит.

— Уверен, ты уже здесь все осмотрела. Наверное, проверила каждый угол в квартире. Изучила все ящики, которые не открывали годами. Сейчас главное другое: тебя никто не видел. Пока тебя считают умершей, ты — в безопасности.

— А когда я захочу ожить?

— В нужное время. Ты знаешь, какая машина у Сергея Бородина?

— Огромный американский автомобиль. А почему ты спрашиваешь?

— Кто-то попытался на меня сегодня наехать. — Аркадий налил две чашки чаю. — Когда человек пытается на меня наехать, я хочу узнать, почему. Он — убийца, или ревнивый любовник? Это — разные вещи.

— Иди ты к черту.

«Все нормально, подумал Аркадий, цвет лица вернулся, и она начала понемногу есть».

— Итак, ты все-таки продолжаешь заниматься расследованием, — спросила Анна.

— Если бы у нас был свидетель, это помогло бы раскрыть дело. Неужели ты совсем ничего не помнишь?..

— Ничего.

— Но ты не ответила на мой вопрос.

— Сначала скажи мне, с кем ты спишь? — спросила Аня. — Или это не мое дело?

— Нет, только не это. Но, честно говоря, ни с кем.

— Женщина, которая здесь жила, — доктор…

— Сейчас в Африке, или в Азии.

— Ты и женщины… — задумчиво сказала Аня.

— Боюсь, что это — не интересная история.

— Почему она уехала?

— Она хочет спасти мир. А я не хочу.

— Это говорит не тот человек, которого я вижу.

— А кого ты видишь? — он ожидал насмешки…

— Я вижу мужчину, который не бросил меня в беде.

Аня поцеловала его и отпрянула назад.

— Извини, — сказала она.

— Пожалуйста, не надо.

Но все пришло в движение, словно прозвучало какое-то секретное слово. Потом они целовались снова и снова. Но Аркадия останавливала одна мысль — пресечь дальнейшее развитие событий, глубину которых он не мог измерить, и главное — не связываться с женщиной, которую он не понимал. Он знал — больше никаких расследований… Но есть ли шансы на удачу?.. Сейчас он еще мог остановиться. Но вместо того, чтобы сделать это, он подошел к ней и взял на руки. Она оказалась невероятно легкой. Такой невесомый, словно мир вокруг перестал существовать.

Потом, все еще в постели, она бросила кусок сахара в чашку и выпила чай.

Как только Изя увидела у ребенка амулет, она собрала семью , хотя была уже темная ночь. Они случайно разворошили тайник — таджикский героин, спрятанный под ящиками, что пошли на дрова для растопки печки. На самом деле амулет был намеком — уходите! Но марш-бросок с плачущим младенцем, скорее всего, обратит на себя внимание. Хотя сколько полуночников окажется на улице в эту дождливую ночь?.. Изя уже полюбила ребенка так, что не могла легко сдаться. В глубине души она понимала — впереди не ждет ничего нового. Все, что у нее было — талант к ежедневному выживанию. И она не жаловалась. Школа, работа, старость в уюте к ее жизни не имели никакого отношения. Но когда появился ребенок, она вдруг поняла — жизнь удалась.

Лео и Петр отстали. Все еще под кайфом, они тяжело сопели. Каждый хотел забрать с собой какую-то свою «вкусняшку» — аэрозоль, обувной клей или гуталин. А Изя надеялась, что мальчишки пойдут впереди — они были уже достаточно взрослыми, чтобы, если что, хоть как-то защитить семью. В ином случае — вся надежда на Тито. Он трусил то в стороне, то рядом, пока они не дошли до Казанского вокзала, где сбились и стали ждать отставших мальчишек. Трехнедельный ребенок, даже если Изя его и укутала, не должен находиться на холоде и в сырости.

— Мальчики ищут свои прибамбасы, — сообщила Милка.

«Прибамбасы для кайфа, — подумала Изя. — Дурацкие баллоны и пакеты».

— Стой здесь, — приказала Изя, передала ребенка Эмме и побежала назад той же дорогой, по которой пришли. На ходу она придумывала, что скажет Лео и Петру, когда найдет их.

Железнодорожный навес бросал тень на полотно. Она задержалась на путях и прислушалась к шагам и голосам. У нее был карманный фонарик, но она не стала его включать. Ее чувства были обострены жизнью в бегах: она вглядывалась в темную яму для ремонта колесных пар, улавливала запах окурков и мочи, могла различить журчание дождевой воды из водосточной трубы. Никаких признаков присутствия магических таджикских воинов, грозовых туч или подметальной машины. Но она все равно беспокоилась из-за того, что они оказались так близко к таджикской захоронке с наркотой. В бытовке все еще тлели угольки, но воздух внутри уже начал остывать. Пока Изя маневрировала между двухъярусными кроватями, она думала о грандиозных планах, которые еще недавно она строила в этом доме на колесах. Все еще может получиться, как только удастся найти новое место. Мысли помогали пережить эту тревожную ночь.