— Да что ты говоришь! Не знала, что состою в родстве с кем-то из писателей, — притворно удивилась Виолета.
— Я имею в виду Николаса Фламеля, автора «Иероглифических фигур».
Виолета посмотрела на меня очень серьезно, слегка растерянно — и отозвалась не сразу. Потом с улыбкой произнесла:
— Насколько я знаю, этот философ не принадлежит к числу моих предков. Фламель — распространенная фамилия.
Удивившись такому ответу, я принял ее мимическую игру за кокетство. Я находился рядом с привлекательной женщиной, поэтому подумал, что она, как и все мы, бессознательно прибегает к тактике соблазнения.
А Виолета закусила губу, наморщила лоб, поерзала на стуле, потерла нос и неожиданно заявила:
— Сказать по правде, я знаю, о ком ты говоришь, я много его читала. Фламель был лучшим из алхимиков. Еще я читала Парацельса, [11] Парацельс, настоящее имя Филип Ауреол Теофраст Бомбаст фон Гогенгейм (1493–1541) — знаменитый алхимик, врач и оккультист.
Альберта Великого, Гебера, [12] Гебер (721–815) — латинизированная форма имени Джабира ибн Хайяна, «отца химии».
Дунса Скота, [13] Дунс Скот (ок. 1266–1308) — философ, ведущий представитель францисканской схоластики.
Виланову, [14] Арнольдо де Виланова (ок. 1240 — ок. 1310) — испанский врач, алхимик, философ.
Василия Валентина, [15] Василий Валентин (XV в.?) — знаменитый алхимик.
Раймунда Луллия, [16] Раймунд Луллий (1235–1315) — философ, богослов, писатель и алхимик.
мне знакомо и письмо Энрике де Вильены [17] Вильена, дон Энрике де Арагон (1384–1434) — выдающийся испанский поэт и ученый. Занимался астрономией, астрологией и алхимией и в конце жизни даже прослыл чародеем. После его смерти его библиотека была сожжена по приказу короля.
о двенадцати кордовских мудрецах. Все это — лишь подготовительные материалы, приближающие к настоящим знаниям.
— И что ты думаешь об алхимии? — спросил я наугад.
— В методах алхимиков много обмана, но, возможно, есть и доля правды. Не знаю, способен ли человек найти способ превращать металлы в золото, но он обязательно должен стремиться обрести самого себя, вместо того чтобы тратить жизнь на поиски философского камня. Каждый должен приложить все усилия ради поисков эликсира своей внутренней жизни — того эликсира, который воистину заставит человека встретиться с самим собой.
В голосе Виолеты отчетливо слышались горечь и разочарование, а еще твердое намерение раз и навсегда закрыть эту тему.
— В предисловии к одной из книг, которые я вчера купил, написано, что «Книга еврея Авраама», содержащая ключ ко всем открытиям Фламеля, пропала и что последним ее держал в руках кардинал Ришелье.
— Правда? Я этого не знала.
— Интересно было бы выяснить, у кого книга теперь…
— Рамон, это всего-навсего книжица в двадцать одну страницу, из трех тетрадок по семь страниц, в которой даже Фламель не сумел разобраться… Сперва не сумел, — поправилась Виолета, — но потом, с помощью маэстро Канчеса, полагавшего, что книга связана с каббалой, все же ее расшифровал. По крайней мере, так я читала.
Я особо отметил для себя последнюю фразу и продолжал блистать эрудицией, как будто не вычитал все это накануне ночью:
— Как грустно! Если бы Канчес не умер по дороге в Париж, путешествуя вместе с Фламелем, тот открыл бы философский камень намного раньше и, может, сумел бы спасти жизнь иудею.
— Всегда кому-то приходится умирать ради того, чтобы другие обрели бессмертие.
— Что ты сказала? — встрепенулся я.
— Я имею в виду Иисуса, отдавшего жизнь за человечество.
— Ну да, — улыбнулся я, словно о чем-то догадавшись. Виолета покраснела. — А современники догадывались об открытии Фламеля?
— Люди что-то заподозрили, поэтому он никогда не чувствовал себя в безопасности. Представь, каких бед могло бы наделать подобное открытие, окажись оно в руках толпы!
— Виолета, историю Фламеля невозможно представить без Перенеллы. Кажется, они были очень близки.
— Ты прав. Это была идеальная пара.
— Думаю, таковой она и осталась.
— Ну разумеется, такие союзы заключаются навечно. Теперь, наверное, они перевоплотились в достойных людей.
Девушка улыбнулась.
— Ты слыхала о Поле Люка? — спросил я.
— Нет, такого не знаю, — бросила Виолета слегка пренебрежительно.
— Этот дворянин в семнадцатом веке совершил путешествие в Малую Азию и беседовал там с узбекским дервишем о герметической философии. Дервиш поведал ему, что подлинные философы обладают способностью продлевать свою жизнь на тысячу лет и неуязвимы для всех болезней. Люка упомянул в разговоре знаменитого алхимика по имени Фламель, который умер в возрасте восьмидесяти с чем-то лет, хотя и открыл философский камень. Дервиш расхохотался в ответ, и Люка спросил, что его так рассмешило. Мудрец объявил, что лишь наивный человек может считать Фламеля умершим. И добавил: «Вы заблуждаетесь. Фламель до сих пор жив. Ни он, ни его супруга так и не узнали, что такое смерть. Всего три года назад я простился с ними в Индии. Фламель — один из лучших моих друзей».
Читать дальше