Бернар Миньер - Лед

— Он мог бы сбежать и продолжать действовать на свободе, — заметил Сервас. — Почему преступник вернулся в палату? В этом нет никакого смысла.

— Сознаюсь, этот вопрос и меня мучает со вчерашнего дня. — Пропп поскреб бороду. — Почему он вернулся в институт? Ведь преступник рискует больше никогда оттуда не выйти, если усилят охрану. Почему он пошел на такой риск? С какой целью? Здесь вы правы. В этом нет никакого смысла.

— Если только игра не возбуждает его больше, чем свобода, — сказала Циглер. — И если он не уверен, что снова сможет выйти…

— Как это? — удивился Эсперандье.

— Мне кажется, не может быть, чтобы второе убийство совершил Гиртман, — стоял на своем Сервас. — Ведь была выставлена полицейская охрана, разве мы об этом не говорили?

Психолог оглядел их всех одного за другим, задумчиво поглаживая бороду. Маленькие желтые глазки под очками стали похожи на перезрелые виноградные косточки.

— А мне кажется, что вы сильно недооцениваете этого человека и абсолютно не отдаете себе отчета, с кем имеете дело.

— А охранники? — бросила Кати д’Юмьер. — Что у нас есть по охранникам? Их нашли?

— Нет, — ответил Сервас. — Я не думаю, что они виновны. Разве что в том, что сбежали. Для них это слишком тонко. Пока они отличились только по части драк и заурядной контрабанды. Мастер малевать на стенах не может наутро проснуться с талантом Микеланджело. Пробы, взятые в кабине фуникулера и на верхней площадке, покажут, были ли они на месте преступления. Но я не думаю. Однако парни что-то скрывают, это несомненно.

— Согласен, — сказал Пропп. — Я внимательно изучил протоколы допросов. Они все достаточно сумбурны, но из них можно заключить, что никаких психиатрических явлений у охранников не наблюдается. Однако случалось, что мелкие, без особого размаха, нарушители порядка вдруг становились редкими по жестокости чудовищами. Душа человеческая хранит множество тайн. Поэтому не будем никого сбрасывать со счетов.

Сервас покачал головой и нахмурился.

— У нас еще есть вчерашняя партия в покер. Надо убедиться, не произошла ли там ссора. Может, у Гримма был долг…

— Есть еще один вопрос, который надо срочно урегулировать, — вмешалась д’Юмьер. — До сегодняшнего дня мы имели только дохлую лошадь и могли себе позволить не торопиться. Теперь у нас труп человека. Пресса не замедлит провести параллели с институтом. Если, на нашу беду, просочится информация, что на месте преступления найдены следы ДНК Гиртмана, они нас просто в порошок сотрут. Вы видели, сколько там журналистов? Вот два вопроса, на которые нам надо ответить незамедлительно. Можем ли мы уличить в нерадивости охрану института? Достаточно ли надежны были полицейские кордоны, которые мы расставили на местности? Чем быстрее мы разберемся с этим, тем будет лучше. Предлагаю сегодня же нанести визит в институт.

— Если мы туда поедем, то журналисты обязательно перехватят нас по дороге, — сказала Циглер. — Наверное, не стоит их туда тащить.

Прокурор на секунду задумалась.

— Ну и пусть! Нам надо как можно скорее ответить на поставленные вопросы. Я могу согласиться с тем, чтобы перенести визит на завтра. За это время я организовала бы пресс-конференцию, чтобы отвлечь внимание журналистов. Мартен, — обратилась она к Сервасу, — как вы предполагаете действовать дальше?

— Капитан Циглер, доктор Пропп и я завтра отправимся в институт, вы тем временем дадите пресс-конференцию, лейтенант Эсперандье будет присутствовать при вскрытии, а потом мы допросим вдову аптекаря.

— Прекрасно, так и сделаем. Но не надо забывать, что у нас есть две первоочередные задачи: а) определить, мог или не мог Гиртман выйти из института, б) найти связь между двумя преступлениями.

— Есть один угол атаки, на который мы не обратили внимания, — объявил Пропп, когда все расходились.

— Какой? — спросил Сервас.

Они стояли на маленькой парковке позади здания, вдали от взглядов прессы. Сервас направил на джип ключ сигнализации, которую установили ремонтники, сменив все колеса. В холодном воздухе кружили редкие хлопья снега. Вдали за долиной белели горы, небо набрякло серым. Видно было, что скоро начнется снегопад.

— Гордыня, — ответил психолог. — Кое-кто в этой долине решил поиграть в Бога и возомнил себя выше людей и закона. Ему нравится манипулировать простыми смертными вроде нас. Эта гордыня так или иначе должна себя проявить, даже если он прячет ее под маской тишайшей скромности.