Бернар Миньер - Лед

— А лекарства? — спросила она, стараясь не смотреть на родимое пятно. — Они ведь сильнодействующие?

Он осторожно покосился на нее и ответил:

— Да… Здесь дозировки намного превосходят рекомендованные. Как в Хиросиме. Тут не осторожничают с лекарствами. Наркотики им не колют. Посмотрите на них, они не похожи на зомби. Просто большинство из этих… личностей устойчивы к лекарствам. Потому им подбирают коктейли из транквилизаторов и нейролептиков, которые могли бы свалить быка, и дают четыре раза в день вместо трех. Кроме того, имеется электрошок, смирительные рубашки, а когда ничего не помогает, прибегают к чудодейственному клозапину…

Диана слышала разговоры об этом лекарстве. Клозапин был атипическим антипсихотическим средством, применявшимся в случаях шизофрении, устойчивой к другим лекарствам. Как у большинства медикаментов, применяемых в психиатрии, побочные действия клозапина могли быть опасными: недержание, обильное слюнотечение, падение зрения, увеличение веса, судороги, тромбоз…

— Надо хорошо усвоить, что насилие и опасность здесь всегда рядом, — продолжал Алекс с полуулыбкой, похожей на оскал.

Диане показалось, что она слышит голос Ксавье: «Разум развивается в условиях перемен и опасности».

— В то же время это место гораздо безопаснее, чем некоторые кварталы в каком-нибудь большом городе, — поправился Алекс со смешком, тряхнул головой и продолжил: — Между нами говоря, еще не так давно психиатрия находилась на пещерном уровне. На пациентах проводили редкие по варварству эксперименты, ни в чем не уступавшие инквизиции или нацистским застенкам. Теперь средства развились и поменялись, но дел непочатый край. Здесь никогда не говорят о выздоровлении. Только о стабилизации, положительной динамике…

— А еще какие-нибудь нагрузки у вас есть? — спросила Диана.

— Да. Много административной работы: возня с бумагами, всякие формальности. — Он бросил короткий взгляд в окно. — Есть еще собеседования с больными, которые медперсонал проводит по предписанию доктора Ксавье и старшей медсестры.

— Как их проводят?

— Очень просто. Существуют испытанные техники, стандартные вопросники, но бывают и импровизации… Надо соблюдать по возможности нейтральную позицию, не обнаруживать излишней настырности, стараясь снять напряжение и беспокойство, держать паузу. Иначе есть риск достаточно быстро столкнуться с серьезными проблемами.

— Ксавье и Ферней тоже проводят собеседования?

— Конечно.

— В чем отличие их бесед от ваших?

— Да ни в чем. Разве что некоторые больные рассказывают нам то, что не доверяют им. Ведь мы каждый день проводим с ними больше времени, стараемся установить доверительные отношения между пациентами и персоналом, разумеется не нарушая терапевтической дистанции. Если только Ксавье и Элизабет не назначат лекарства и схему лечения… — Последнюю фразу он произнес каким-то странным голосом.

— Похоже, вы не всегда одобряете их назначения, — едва заметно нахмурила брови Берг.

— Вы здесь новичок, Диана. Еще увидите…

— Увижу что?

Алекс быстро исподлобья взглянул на нее. Очевидно, ему не хотелось касаться этой темы. Но она ждала, и в ее глазах застыл вопрос.

— Как бы это сказать?.. Вы же понимаете, что находитесь в таком месте, которое не похоже ни на какое другое. Мы ведем пациентов, которых иные учреждения принять не могут. То, что делается здесь, не имеет ничего общего с тем, что происходит в других клиниках.

— К примеру, электрошок без анестезии у пациентов из сектора А?

Она тут же пожалела о том, что сказала. Теплый, дружеский взгляд Алекса сразу похолодел на много градусов.

— Кто вам это сказал?

— Ксавье.

— Да бросьте!

Он опустил глаза, уткнулся в чашку с кофе и нахмурился. Ему явно не понравилось, что его втянули в такой разговор.

— Я не уверена, что это законно, — настаивала Диана. — Разве французский закон позволяет такие вещи?

Алекс поднял голову и заявил:

— Французский закон? А вы знаете, сколько психиатрических больных принудительно госпитализируют в этой стране каждый год? Пятьдесят тысяч!.. Для современных демократий помещение больного в лечебное учреждение против его воли — исключительный случай. Но не для нас. Люди, по факту или предположительно страдающие умственными расстройствами, имеют гораздо меньше прав, чем здоровые. Хотите задержать преступника? Дождитесь шести часов утра. Зато если кого-то обвинят лишь на том основании, что сосед настрочил на него донос с просьбой о принудительной госпитализации, полиция примчится и днем и ночью. Правосудие вмешается только тогда, когда человека уже лишат свободы. Но только в том случае, если этот человек знает свои права и сумеет их защитить. Вот что такое психиатрия во Франции. Прибавьте еще отсутствие средств, злоупотребление нейролептиками, дурное обращение. Наши психиатрические клиники стали зонами бесправия, а эта — в гораздо большей степени, чем остальные. — Такую длинную тираду он выпалил с горечью, и улыбка сошла с его лица.