Бернар Миньер - Лед

Когда он приехал в Тулузу, моросил мелкий дождик. Сервас поздоровался с охранником, припарковался и пошел к лифтам. На кнопку последнего этажа он нажал в 22.30. Обычно Сервас избегал появляться там. Коридоры слишком сильно напоминали ему то время, когда он только начинал работать в генеральной дирекции. Там было полно людей, которые не воспринимали никакой другой полиции, кроме той, что признавала только их трактовку законов, и относились к любому запросу от низового звена как к штамму вируса Эбола. В этот час многие сотрудники уже разошлись по домам и коридоры опустели. Сервас сравнил здешнюю тишину с той атмосферой непрерывной суеты, что царила на этаже, где работала его бригада. Несомненно, в генеральной дирекции он сталкивался и со многими компетентными и продуктивными людьми. Они редко лезли вперед и еще реже интересовались модой на галстуки. Улыбнувшись, Сервас припомнил теорию Эсперандье. Его заместитель считал, что, начиная с определенных показателей количества галстуков на квадратный метр, попадаешь в пространство, которое он называл зоной разреженной компетенции, а еще зоной абсурдных решений, зоной, где тянут одеяла на себя, и зоной открытых зонтиков.

Он посмотрел на часы и решил, что Вильмер запасется терпением еще на пять минут. Не всякий раз предоставляется возможность заставить ждать человека, который проводит время, глядя в собственный пуп. Воспользовавшись случаем, он зашел в кафе, где стоял автомат для напитков, опустил монетку и нажал кнопку «Кофе». Трое посетителей — двое мужчин и женщина — о чем-то оживленно болтали, сидя за столиком. При его появлении разговор стих на несколько децибел, но кто-то еще продолжал отпускать шуточки вполголоса.

— Юмор! — пробормотал Сервас себе под нос.

Его бывшая жена когда-то сказала, что он начисто лишен чувства юмора. Но разве это доказывает отсутствие ума? Он знал кучу придурков, которые весьма преуспели по части юмора. Несомненно, это был признак какого-то психологического сдвига. Надо будет спросить у Проппа. Психолог начинал ему нравиться, несмотря на напыщенные манеры. Выпив уже которую за день чашку кофе, Сервас вышел из кафе, и разговор за столиком тут же возобновился. За его спиной расхохоталась женщина. Деланый, неестественный смех больно ударил по нервам.

Кабинет Вильмера находился в нескольких метрах по коридору. Секретарша приняла Серваса с любезной улыбкой.

— Входите, пожалуйста, вас ждут.

Сервас подумал, что если уж секретарша осталась сидеть здесь сверх положенного времени, то хорошего не жди. Вильмер был тощий, с аккуратной козлиной бородкой, безупречной стрижкой и с намертво, как герпес, приклеенной к губам дежурной улыбкой. Одевался он всегда с иголочки, и качество его рубашек, костюмов и галстуков, выдержанных в коричнево-шоколадно-лиловых тонах, было такое, что дальше некуда. Сервас считал данного типа живым доказательством того, как высоко может подняться осел, если сверху сидят такие же ослы.

— Садитесь, — сказал Вильмер.

Сервас опустился в черное кожаное кресло. Вильмер выглядел недовольным. Положив подбородок на скрещенные пальцы, он какое-то время смотрел на Серваса, не говоря ни слова, и его взгляд, видимо, должен был выражать глубокую укоризну. Вряд ли он получил бы самого завалящего «Оскара» в Голливуде, и Сервас с улыбкой взглянул на него. Это вывело дивизионного командира из себя.

— Вы полагаете, что ситуация настолько смешна?

Как и все в Региональной службе судебной полиции, Сервас прекрасно знал, что свою карьеру Вильмер сделал, сидя в кабинете. Все его выезды на место происшествия ограничились одной вылазкой с полицией нравов в самом начале службы. Для сослуживцев он был посмешищем, козлом отпущения.

— Нет, месье.

— Трое убитых за восемь дней!

— Два человека и одна лошадь, — поправил его Сервас.

— Как движется следствие?

— Восемь дней непрерывной работы. Сегодня утром мы почти поймали убийцу, но ему удалось уйти.

— Не ему удалось уйти, а вы его упустили, — уточнил начальник и вдруг прибавил: — Следователь Конфьян на вас жалуется.

— Что? — Сервас вздрогнул.

— Он прислал жалобу в канцелярию. Оттуда бумагу передали заместителю начальника управления внутренних дел, который направил ее мне. — Вильмер выдержал короткую паузу. — Вы ставите меня в очень неловкое положение, майор.

Сервас был ошеломлен. Конфьян жаловался через голову д’Юмьер! Ого, малыш времени не теряет!