Бернар Миньер - Лед

— Мэр со вчерашнего утра недоступен. Мы очень этим обеспокоены, учитывая все последние события.

Циглер кивнула и спросила:

— Вы не представляете, где его искать?

— Не имею ни малейшего понятия. — Член муниципального собрания глядел затравленно.

— Не знаете никого, к кому он мог бы отправиться?

— У него сестра в Бордо. Я ей звонил. Никаких известий о нем. Бывшая жена тоже ничего не знает.

Взгляд заместителя мэра нерешительно и испуганно перебегал с одного лица на другое, словно следующей жертвой должен был стать именно он.

— Если у вас будет хоть малейшая информация, позвоните сразу же. — Циглер протянула ему свою визитку. — Даже если она покажется вам неважной.

Шестнадцатью минутами позже они припарковались возле разливочной фабрики, где Сервас побывал два дня назад. Ролан Шаперон являлся ее директором и владельцем. Низкое здание в стиле модерн окружал высокий забор с колючей проволокой наверху. На стоянке грузовики дожидались загрузки бутылками. Внутри стоял адский грохот. Как и в прошлый раз, Сервас увидел конвейер, где бутылки прополаскивались струей чистой воды и направлялись к кранам для заливки, потом их запечатывали и наклеивали этикетки, причем все происходило без малейшего вмешательства человека. Рабочие только контролировали каждую операцию. Посетители по металлической лестнице поднялись в застекленную будку, изолированную от дирекции. Тот же косматый и небритый тип, который принимал Серваса в прошлый раз, глядел на них с подозрением и грыз фисташки.

— Что-то случилось, — сказал он, бросив скорлупу в корзину. — Ролан не явился на фабрику ни вчера, ни сегодня. Отсутствовать, не предупредив, — это не в его стиле. В связи со всеми последними событиями… не понимаю, почему до сих пор не выставлены посты на дорогах. Чего вы ждете? Вот если бы я был сыщиком или жандармом…

В будке витал такой резкий запах пота, что Циглер зажала нос.

Она оглядела огромные темные пятна, выступившие у небритого типа на синей рубашке под мышками, и резко сказала:

— Но вы не тот и не другой. Кстати, у вас есть соображения, где он может быть?

Толстяк пальнул в нее таким взглядом, что Сервас не смог удержаться от улыбки. Наверное, здесь многие считают, что городские жители не способны мыслить логически.

— Нет. Ролан не из тех, кто распространяется о своей частной жизни. Прошло несколько месяцев с тех пор, как мы узнали о его разводе. Он никогда не говорил о трудностях, с которыми столкнулась его половина.

— «Трудности, с которыми столкнулась его половина»… — повторила Циглер с нескрываемым сарказмом. — Прекрасно сказано.

— Поехали к нему, — сказал Сервас, усаживаясь в машину. — Если его там нет, придется перевернуть весь дом. Позвони Конфьяну и запроси санкцию на обыск.

Циглер достала телефон, набрала номер и сообщила:

— Не отвечает.

Сервас на миг оторвался от дороги. Облака, набухшие дождем и снегом, плыли по темному небу как предвестники смерти. День клонился к вечеру.

— Тем хуже. Времени больше нет. Что-то должно случиться.

Эсперандье слушал «The Stations» в исполнении «Gutter Twins», когда Марго Сервас вышла из лицея. Сидя в полумраке машины без номеров, он обвел глазами толпу подростков, высыпавших из входной двери. Чтобы ее узнать, ему понадобилось не больше десяти секунд. Дочь Мартена в этот день была в кожаной куртке, черные волосы забраны фиолетовыми резинками, на длинных ногах красовались полосатые шорты, сетчатые леггинсы и толстые меховые гетры, словно она явилась в лицей прямо с лыжни. Она выделялась так же резко, как какой-нибудь охотник за черепами на светском ужине. Эсперандье сразу подумал о Самире. Нащупав на пассажирском сиденье свой цифровой фотоаппарат, он нажал кнопку «диктофон» на айфоне, который в наушниках озвучивал альбом «Сатурналия».

«Восемнадцать часов. Вышла из лицея. Болтает с одноклассниками».

В десяти метрах от него Марго смеялась и болтала, потом вытащила из куртки кисет с табаком.

«Ничего хорошего», — подумал Эсперандье.

Слушая болтовню соседей, она, не глядя, свернула себе сигарету.

«Больно уж умело ты это делаешь, — констатировал он. — Значит, вошло в привычку».

Внезапно Венсан почувствовал себя старым развратником, который тайно подглядывает за девчонками у выхода из лицея. Черт побери, Мартен, скверное это дело! Спустя двадцать секунд перед группой подростков затормозил скутер.

Он увидел, как водитель, сняв каску, заговорил напрямую с дочерью его патрона. Она бросила сигарету на тротуар и загасила ее каблуком, потом уселась на заднее сиденье скутера.